Кибиасы: Казаков Юрий Павлович

Казаков Юрий Павлович

Юрий Павлович Казаков

Заведующий клубом Жуков слишком задержался в соседнем колхозе. Дело было в августе. Жуков приехал по делам еще днем, побывал везде и везде поговорил, хотя и неудачный был для него день, все как-то торопились: горячая была пора.

Жуков, совсем молоденький парнишка, в клубе еще и году не работал и был поэтому горяч и активен. Родом он был из Зубатова, большого села, а жил теперь в Дубках, в маленькой комнатке при клубе.

Было бы ему сразу ехать домой, и машина на Дубки шла, но он раздумался и пошел к знакомому учителю, хотел поговорить о культурном. Учитель оказался на охоте, должен был давно вернуться, но что-то запаздывал, и Жуков стал его уныло ждать, понимая уже, что все это глупость и надо было ехать.

Так он и просидел часа два, покуривая в окошко и вяло переговариваясь с хозяйкой. Он даже задремал было, но его разбудили голоса на улице: гнали стадо, и бабы скликали коров.

Наконец ждать не стало смысла, и Жуков, разозленный на неудачу, выпив на дорогу кислого квасу, от которого тотчас стали скрипеть зубы, пошел к себе в колхоз. А идти было двенадцать километров.

Старика Матвея, ночного сторожа, Жуков догнал на мосту. Тот стоял в драной зимней шапке, в затертом полушубке, широко расставив ноги, придерживая локтем ружье, заклеивал папиросу и смотрел исподлобья на подходившего Жукова.

- А, Матвей! - узнал его Жуков, хоть и видел всего два раза. - Что, тоже на охоту?

Матвей, не отвечая, медленно пошел, скося глаза на папиросу, достал из-под полы спички, закурил, дохнул несколько раз и закашлялся. Потом, царапая ногтями полу полушубка, спрятал спички и тогда только сказал:

- Какое на охоту! Сад стерегу ночью. В салаше.

У Жукова от кваса все еще была оскомина во рту. Он сплюнул и тоже закурил.

- Спишь небось всю ночь, - сказал он рассеянно, думая, что зря не уехал давеча, когда была машина, а теперь вот надо идти.

- Как бы не так - спишь! - помолчав, значительно возразил Матвей. - И спал бы, да не дают...

- А что, воруют? - иронически поинтересовался Жуков.

- Ну, воруют! - усмехнулся Матвей и пошел вдруг как-то свободнее, как-то осел и вроде бы отвалился назад, как человек, долго стесняемый, вышедший наконец на простор. На Жукова он не взглянул ни разу, а смотрел все по сторонам, по сумеречным полям. - Воровать не воруют, браток, а приходят.

- Ну? Девки, что ли? - спросил Жуков и засмеялся, вспомнив Любку и что сегодня он ее увидит.

- А эти самые... - невнятно сказал Матвей.

- Вот дед! Тянет резину! - Жуков сплюнул. - Да кто?

- Кабиасы, вот кто, - загадочно выговорил Матвей и покосился впервые на Жукова.

- Ну, повез! - насмешливо сказал Жуков. - Бабке своей расскажи. Какие такие кабиасы?

- А вот такие, - сумрачно ответил Матвей. - Попадешь к им, тогда узнаешь.

- Черти, что ли? - делая серьезное лицо, спросил Жуков.

Матвей опять покосился на него.

- Такие, - неопределенно буркнул он. - Черные. Которые с зеленцой.

Он вынул из кармана два медных патрона и сдул с них махорочный сор.

- Вот, глянь, - сказал он, показывая бумажные пыжи в патронах.

Жуков посмотрел и увидел нацарапанные чернильным карандашом кресты на пыжах.

- Наговоренные! - с удовольствием сказал Матвей, пряча патроны. - Я с ими знаю как!

- А что, пристают? - насмешливо спросил Жуков, но, спохватившись, опять сделал серьезное лицо, чтоб и показать, что верит.

- Не так чтобы дюже, - серьезно ответил Матвей. - К салашу не подходят. А так... выйдут, значит, из теми один за однем, под яблоней соберутся, суршат, брякочуть, махонькие такие, станут так вот рядком... - Матвей опустил глаза на дорогу и повел перед собой рукой. - Станут и песни заиграют.

- Песни? - Жуков не выдержал и прыснул.