Профиль
ОСТАВЬ НАДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ – криво выведено кроваво‑красными буквами на стене Химического Банка на углу Одиннадцатой и Первой. Буквы достаточно крупные, так что их видно с заднего сиденья такси, зажатого в потоке машин, который двигается с Уолл‑стрит. В тот момент, когда Тимоти Прайс замечает надпись, сбоку подъезжает автобус и реклама мюзикла «Отверженные»у него на борту закрывает обзор, но двадцатишестилетний Прайс, который работает в Pierce & Pierce, этого, кажется, даже не замечает… Он обещает водителю пять долларов, если тот включит музыку погромче; на радио WYNN играет «Be My Baby», и черный шофер (видно, что он не американец) прибавляет звук.
– Я находчив, – говорит Прайс. – Я личность творческая. Я молод, беспринципен, высоко мотивирован и хорошо образован. В сущности, я утверждаю, что общество неможет позволить себе потерять меня. Я – его актив .
Прайс успокаивается и по‑прежнему смотрит в грязное стекло такси, вероятно, уставившись на слово СТРАХ, выведенное красным граффити на стене «Макдональдса» на углу Четвертой и Седьмой.
– Я хочу сказать, что факт остается фактом: всем наплевать на свою работу, все ненавидят свою работу, я ненавижу свою работу, тымне говорил, что ненавидишь свою. И что мне делать? Вернуться в Лос‑Анджелес? Не вариант . Я не для того переводился из UCLA в Стенфорд. Я имею в виду, что ведь не один я считаю, что мы зарабатываем мало денег?
Как в кино, появляется еще один автобус, и еще одна реклама «Отверженных»закрывает надпись на стене. Это другой автобус, потому что кто‑то нацарапал на лице Эпонины «ЛЕСБИЯНКА».
Тим выкрикивает:
– У меня здесь кооператив. У меня, черт возьми, квартира в Хемптонс .
– Родительская, чувак. Родительская.
– Я покупаюее у них. Ты, блядь, прибавишьзвук? – рассеянно огрызается он на шофера; на радио по‑прежнему играют Crystals.
Кажется, шофер говорит, что громче не делается.
Не обращая на него внимания, Тимоти продолжает:
– Я бы мог остаться в этом городе, если бы в такси установили магнитолы Blaupunkt.