Флинт 2 стр.

Еще двоих ранило, но они выжили, чтобы до самой могилы донести воспоминания о тех пяти секундах. И в темноте, расстреляв лампы, юноша вынес Флинта из салуна. В двадцати милях в армейском форте жил доктор, но они до него так и не доехали.

Тем вечером в Канзасе родилась легенда, и у множества походных костров рассказывалась и пересказывалась история кровавого побоища в «Кроссинге». Никто не знал ни человека за карточным столом, ни юнца, который его унес. Оба исчезли, словно их поглотила земля.

О событиях, предшествовавших перестрелке, тоже никто ничего не знал. Известно было лишь, что в салун вошли двое оборванцев, один из них поменял деньги на игральные фишки для покера, а другой задремал у двери. Это был юноша, который тем вечером вошел в историю Дальнего Запада.

Человек за столиком играл хитро и умно и через два часа выиграл небольшую сумму. Первые признаки беды появились у бара, где пили техасские перегонщики скота. Они обратили внимание на незнакомца за карточным столом и, пошептавшись между собой, по одному собрались вокруг него. Вдруг двое техасцев схватили незнакомца за руки, и один из них крикнул:

— Это наемный убийца.

Тогда четверо остальных принялись стрелять в незнакомца. Через мгновение затишья после стрельбы они услышали щелчок взводимого курка, и все головы повернулись к юноше.

— Он мой друг, — сказал юноша и открыл огонь.

В считанные доли секунды, прежде чем кто-то догадался выстрелить в лампы, были убиты пятеро, четырем пуля попала в голову. Двое выживших отказались давать показания, но один из умирающих простонал: «Флинт!» Говорили, что Флинтом звали почти легендарного убийцу, которого время от времени нанимали богатые скотоводы и железнодорожные компании.

Паровоз засвистел — одинокий звук пронесся по продуваемым всеми ветрами равнинам. Кеттлмен вынул трубку и закурил. Два его мешка и рюкзак лежали в конце вагона. Когда он откроет дверь, холодный воздух может разбудить остальных, но его уже не будет в вагоне. До определенного момента он спланировал каждое свое движение, но, когда он доберется до старого убежища Флинта, ему ничего не останется делать, как ждать. Несколько месяцев тому назад врач сказал Кеттлмену, что он не протянет и года. Большая часть года уже прошла.

Ехал он в так называемом салон-вагоне с нарядными люстрами и тонкими полосками зеркал между окнами. В одном из них он поймал свое отражение.

На него смотрел худощавый человек с твердыми чертами лица, высокими скулами и волевым подбородком. В соответствии с модой он носил длинные бакенбарды. Темно-каштановые волосы слегка вились. В тусклом свете они чуть отливали рыжиной. Смуглая кожа. Живые глаза. Непроницаемое выражение. Джеймса Т. Кеттлмена, финансиста и торговца, часто называли красивым мужчиной. Его никогда не называли дружелюбным.

Через пятнадцать лет после того, как он уехал из Канзаса, ему пришлось вновь пересекать Аппалачи.

В карманах Флинта, когда тот умер на мокром от дождя склоне холма после перестрелки в «Кроссинге», он обнаружил больше полутора тысяч долларов. У юноши, который впоследствии станет Джеймсом Т. Кеттлменом, было шестьдесят долларов. На них он купил одежду в магазине в Канзас-Сити, доехал до Нью-Йорка и там продал своих четырех лошадей еще за четыреста долларов. С этим капиталом он основал собственное дело. Фамилию Кеттлмен ему придумал Флинт, когда определил в школу. До этого у него не было ни имени, ни фамилии.

Паровоз опять засвистел, Кеттлмен встал и потянулся. Движение привлекло внимание молодой женщины.

— До Аламитоса еще далеко, — сказала она.

Кеттлмен улыбнулся. Когда он улыбался, лицо его преображалось.

— Надо думать не о станциях, а о тупиках, — сказал он.