Секс-тур в юность 2 стр.

Ай! Что-то укололо руку, и я медленно уплываю в холодящее небытие.

Глава 2

Пробуждение произошло мгновенно, неприятным звоном резало уши, и я, разлепив веки, увидел, что это будильник со слоником. Сколько раз он падал, но как стойкий оловянный солдатикпродолжает почётно нести службу. Я же почувствовал необычное, то самое, что я уже давно подзабыл. Что же это за счастье быть молодым, и с чем это связано по утрам. Однако! Всегда бы так! Ну, ты уж не подведи меня«mon sher ami».

И вот ондивный новый мир, мир юности и безграничных возможностей. Бегу в школу, как если бы мне ракету запалили в афедроне. Весь так и горю, так и дымлюсь от желаний.

На входе в школу бегу к расписанию, и смотрю,  какие уроки первые. Так, отлично, первый английский. Через три ступеньки несусь вверх по лестнице на третий этаж. Кабинет английского прямо направо за лестницей в отнырке, куда выходят двери кинопроекторской, и нашего кабинета английского.

У нас пол-класса занимаются здесь, и Аллочка тоже. Она первая красавица класса, и наверно не только школы, но и города. Если представить более юную и обворожительную копию Александры Яковлевой из «Чародеев», то это определенно будет она. И имя главной героини почти подходит. Цвет волос и лицовсё похоже, только глаза васильково-синие и бездонные.

Безусловно, все мальчики класса, и наверно всей школы, в то или иное время, были без ума в неё влюблены. Мой друг, с которым я с первого класса сидел за одной партой, так и любил её безответно, с третьего класса и до самого окончания школы.

А она купалась в наших взглядах, дразня плескалась в них,  настолько они обретали материальность.

Прости Игорёк, но тебе всё равно не светит, хоть у тебя отец и министр рыбного хозяйства республики, и вымахал ты под метр восемьдесят, а девочки на тебя вовсю заглядываются. Но не растопил ты сердце снежной королевы. Да и никто не сумел до окончания школы. Аллочка всегда знала себе цену.

Пока же я рассматривал, медленно подтягивающихся одноклассников, и любовался их молодыми и свежими лицами. Девочки все в коротеньких платьицах и белых фартучках. И как же это обворожительно смотрится! У них не знающие ни грамма косметики лица. Еще бы, на дворе осень 70-го, и педсовет будет основательно и с расстановкой воспитывать нарушителей порядка и ношения школьной формы, а так же за губную помаду, а тем более тени или тушь для глаз.

Пока я жадным и прожигающим взглядом провожал наших красавиц, а у нас в классе все были таковыми, незаметно подошел Игорёк, и толкнул меня в плечо, спрашивая на что я так уставился. Ему не понять пословицы: «Пусти старого козлав огород!» Дружески пожали руки, и он стал садиться рядом. А я все также не мог оторвать взглядов от наших девочек. Вот ничего с собой не мог поделать, впору было бы обзавестись косоглазием, чтобы охватить их всех разом. Ну так девятый класс, пора распускания бутонов, у некоторых оно наступило ранее, но все они из угловатых и немного нескладных девчушек стали превращаться в очаровательных девушек.

Похоже, я совсем расслабился, а все окружающие встают. Конечно же, надо встать и поприветствовать вошедшую учительницу. «Good morning Ljudmila Mikhajlovna!» Да повезло нам с преподавателем, она самая молодая учительница в школе, и лучше всех знает английский. Не зря чуть больше десяти лет спустя я встретился с ней на государственных курсах иностранных языков, где она преподавала в другой группе, но иногда замещала и у нас.

Английский она ведет у нас с пятого класса, и за язык спрашивает, как следователь в гестапо. А так, ходит в юбке на пять сантиметров короче платьев наших девочек, и раз в месяц меняет цвет прядей волос, притом, что остальные волосы обесцвечены, да и прически у неё всегда очень смелые. А когда она пишет на доске все превращаются в воплощенное внимание. Покажется ли из-под юбки краешек белья.

В шестом классе, мы балбесы на стол ей положили шуршурунчика, сказав, что для неё записка от родителей, а когда она стала разворачивать бумажкус восхищением наблюдали, как она с диким визгом вскочила на стул и представлялачудесно застывшую статую Венеры Милосской, но с поднятыми к голове руками. Тогда мы точно рассмотрели цвет трусиков и ножки до самых бедер.

Правда, потом всех нас затейников прорабатывал педсовет, и даже вызывал родителей в школу, но ей-богуоно того стоило. Она была очаровательна в своем испуге, а среди училок всегда была первой красавицей. А пока я блуждал по волнам моей памяти, Людмила Михайловна заметила, что я её разглядываю и спросила, что мне непонятно по теме. А я даже и не уловил, что это была за тема. Встал и начал мяться, не зная на что бы перевести разговор. Мне стали отчетливо шептать, что «London is the capital of Great Britain».

Ну, это мы могёмхоть ночью, и как отче наш, то есть отче наш мы как раз и не знаем совсем. Вот и оттарабанил о столице Великобритании, достопримечательностях города, об улицах и скверах, о замечательных статуях и памятниках архитектуры, о лондонской погоде и о горожанах. О прогулках в предместьях и окружающей природе. Все это заняло минут пятнадцать-двадцать. И тут до меня дошло, что в классе стоит гробовая тишина.

Пока я думал, о чем угодно кроме урока, то совсем забыл, что хотя школа с углубленным изучением английского языка, но я скороговоркой выдавал экзаменационную тему трехгодичных курсов, которые приравнивались к третьему-четвертому курсу инъяза. У нас на третьем году были занятия в лингафонном классе по записям начитанным настоящими англичанами. И мы потом неделю общались с англичанами, которые приехали в Союз по обмену, так как в Англии изучали русский язык.

Упс, проколоднако. Языком я никогда особо не блистал, а проклятая английскаяth, мне никогда не давалась.

От неожиданности, Людмила Михайловна перешла на русский, хотя на уроке себе такого не позволяла.

 Отлично, но скажи откуда ты взял текст, по которому готовил тему?  и продолжила на английском, значит уже пришла в себя.

А мои мысли метались, тщась выдумать правдоподобное пояснение. Если бы начало учебного года, то можно было бы наплести про углубленные занятия на летних каникулах, а тут конец первой четверти. Так и стоял, бекая и мекая. Позорище, убеленного сединами меня, загнала в угол двадцатипятилетняя девица. Только и остаетсястоять, буравя дощатый пол носком туфли.

А тем временем, прозвенел звонок на перемену, и наши начали бодро собираться, чтобы бежать в кабинет математики. А то Фимка не любит опоздавших и может не допустить на урок. Все дружно рассосались, а Людмила Михайловна пошла в учительскую, прикрыв дверь.

Я же, всё копался в портфеле, не зная куда девать руки. А когда поднял глаза увидел, что Аллочка стоит и вытирает тряпкой мел с доски. Это, само по себе, убойное зрелище, и когда она становилась на цыпочки, максимально задирая руку вверх, то кончик платья приподнимался и слегка не доходил до бедра. Во всяком случае, длинные, ровные, идеальные ножкибыли видны полностью. Я обмяк и шлепнулся с грохотом на стул. Аллочка повернула голову вполоборота, чтобы краем глаза глянуть, что произошло. А это произошел я, чуть не севший мимо стула. Но, однако, я сразу вскочил, так как из груди трубным гласом уже звучало:

Облетела листва, у природы свое обновленье,

И туманы ночами стоят и стоят над рекой.

Твои волосы, руки и плечитвои преступленья,

Потому что нельзя быть на свете красивой такой.

Потому что нельзя, потому что нельзя,

Потому что нельзя быть на свете красивой такой.

Потому что нельзя, потому что нельзя,

Потому что нельзя быть на свете красивой такой.

Эти желтые листья в ладони свои собираешь.

Отсверкали они и лежат на холодном лугу.

И ты сердцем моим, словно листьями теми, играешь.

И бросаешь в костер, не сжигай только нашу мечту.

Потому что нельзя, потому что нельзя,

Потому что нельзя быть на свете красивой такой.

Потому что нельзя, потому что нельзя,

Потому что нельзя быть на свете красивой такой.

Я боюсь твоих губ, для меня это просто погибель.