Профиль
В том, как он ступает между сухими ветками, не потревожив ни одну из них, как бесшумно оставляет за собой густые сплетения тростника и бамбука, чувствуется опыт жителя джунглей, всегда готового ко всяким неожиданностям.
В руке его копье с костяным наконечником, а за плечами лук со стрелами, дротики. На широком кожаном поясе - короткий меч с расширяющимся к концу лезвием. Такие мечи были в ходу еще у португальских конкистадоров. Рядом на поясе большой нож с загнутым лезвием - мачете - необычайно острый. Он служит для расчистки пути в джунглях и столь же древен, как и эпоха, породившая его. "
Белого индейца" не тревожит близость ночи. Иногда он замедляет шаг, чтобы посмотреть на дерево, задушенное в объятиях лиан, или подолгу стрит возле камня, глубоко ушедшего в землю. Тогда человек прикасается ладонями к вискам, потирает их, точно старается что-то припомнить.
Тропа снова ныряет в густые заросли. Местами человеку приходится с трудом протискиваться между стволами деревьев, перепрыгивать через ямы с водой, в которых подозрительно шевелится трава. Нельзя ни на шаг свернуть в сторону. Щетина острых, точно металлических колючек преградит дорогу, муравьи и термиты набросятся на незащищенные плечи и руки, заползут в ноздри и уши, отравят ядом кровь. В давние времена эту тропу проложили между соседними лагунами стада водяных свиней - капибаро. Потом ею завладели тапиры. Еще позднее поселилась семья владык амазонских джунглей - ягуаров.
Здесь, под сумеречными сводами леса, человека на каждом шагу подстерегают опасности - хищные звери, ядовитые змеи, насекомые, растения. И все же белый человек смело идет по звериной тропе. Если между вершинами деревьев появляются просветы голубого неба, он останавливается и с тоской подолгу смотрит вверх, где толпами и в одиночку плывут розовые облака, обгоняя друг друга, словно спешат в какие-то далекие обетованные страны.
Но вот человек делает шаг вперед и снова попадает в полумрак джунглей, в сплошные переплетения древесных стволов, ветвей, лиан, которые всюду тянут свои гибкие жадные корни, мириадами невидимых ртов льнут к другим растениям, высасывая из них живительные соки.
Человек не замечает этой страшной молчаливой борьбы: в его глазах все еще плывут и плывут розовые облака...
Вот он выходит на ровную каменистую площадку и облегченно вздыхает. Трудно представить, что на этой пышно родящей земле, где может прорасти даже древко индейского копья, нашлось такое обширное пространство, совершенно лишенное растительности. На площадке нет ни единого деревца, ни единого кустика. Посредине возвышается странное сооружение, похожее на огромный рыцарский шлем. Стены его, тускло отсвечивающие металлическим блеском, глубоко ушли в землю, словно не выдержав тяжести столетий, которые прошли над их остроконечной крышей. По краям площадки застыли каменные изваяния неведомых существ. Их здесь десятки, сотни...
На камне, покрытом изумрудным мхом, греется большая ящерица-дракон. Если бы не живые глаза под жесткими роговичными веками, можно подумать, что дракон выточен из камня, столь же древнего и замшелого. Природа наделила его такой безобразной внешностью, что, по уверению индейцев, драконы при встрече пугаются друг друга. Все тело дракона покрыто складками, наростами, где гнездятся отвратительные насекомые-паразиты. Но несмотря на устрашающий и отталкивающий вид, ящерица совершенно безобидна. Индейцы ей поклоняются: она Хранительница Великих Тайн. Встретить ящерицу-дракона в лесу, перенасыщенном влагою, - такое же диво, как и крокодила в безводной пустыне. Однако сама площадка с застывшими каменными чудовищами имеет столь необычайный вид, что живой дракон здесь не удивляет, он кажется таким же, только не застывшим чудовищем.