Особые отношения: Сисман Робин 2 стр.

Если бы это была кто-нибудь другая из его знакомых, он бы попросил уладить это дело Джинни — он бы с ней спокойно, обстоятельно, пункт за пунктом все обсудил. Он частенько теперь обсуждает то или иное дело со своей женой. Но с этой Джордан хотел бы повидаться сам и немедленно, хоть он и устал от предвыборной гонки, и сам обо всем договориться, чтобы материальные и моральные потери были по возможности минимальными. Если бы звонила не эта девушка, он бы мог подумать, что это грязные трюки ФБР. Эти ребятки часто ему досаждали, никак не уймутся.

Часы чуть слышно тикали. В комнате, которая была его рабочим кабинетом, слышалось легкое жужжание — это деловито трудился факс. Джордан старался не шуметь, поскольку в соседней комнате спала его жена. Да черт с ним, с этим факсом… Он осторожно сел на кровати, взял бутылку с «Маунтин Вэлли» и предался воспоминаниям.

Он вспомнил деревья, сбросившие листву, велосипеды, проезжающие по лужам, теплое пиво, чуть уловимый запах перца в читальном зале, газовые горелки, которые, когда их гасишь, издавали громкое «Вумп!», и полное отсутствие денег в своих карманах. Ему никогда в жизни не было так плохо, как тогда. И одиноко. Все тогда словно перевернулось, и все его таланты, на которые он возлагал надежды, поступая в Оксфорд, оказались довольно посредственными. Его манеры здесь выглядели совершенно-нелепыми, его шутки никого не смешили, а идеи никого не интересовали.

Так все и шло, пока он не встретил Анни. Она стала лучшим, что было в его жизни.

Нет, это не шуточки ФБР. Это точно она позвонила вчера. Он не мог спутать ее голос ни с чьим другим. Но почему сейчас? В 1970 году она навсегда исчезла из его жизни так таинственно, что любой шпион мог бы этому позавидовать, и в памяти Джордана она осталась на полочке «Оксфорд», и то, что стояло на этой воображаемой полке, он не любил ворошить, потому что, несмотря на некоторые полезные знакомства, коими он был обязан Оксфорду, ту пору он считал самой неудачной в своей жизни. Как эта женщина смеет снова врываться в его жизнь? У него было ощущение, будто ему подложили часовую бомбу.

Завтракал он без аппетита, газеты читать тоже не хотелось, хотя там наверняка поздравляют его с юбилеем и расписывают, какие прекрасные у него перспективы. Что ж, скорее всего это так, несмотря на некоторые проблемы. Ему удалось успешно провести предвыборную программу, не совершив практически ни одной серьезной ошибки. Это было ой как непросто. Когда он готовился к выступлениям, чего стоило не давать воли нервам, натыкаясь на ядовитые заголовки газетных статеек о своей особе. Осталось только шесть дней. Шесть дней до самого важного в его жизни момента. Никто не знал, как давно он поставил перед собой эту цель и как упорно ее добивался. Ни Шелби, который вернулся в старую школу, когда ее перестроили в музей, ни Рик, который был с ним и в лучшие и в худшие периоды его жизни и всегда держал рот на замке. Ни даже Джинни. Вспомнив Джинни, он издал стон и сжал кулаки. Она хотела, чтобы он достиг поставленной цели, так же сильно, как и он. Да, так же, ведь она стольким ради этого пожертвовала…

Джордан вспомнил момент, в который он принял это решение. Тогдашние юношеские переживания — обида, страх, упрямство, чувство вины, ненависть — все это слилось воедино, преобразовавшись в удивительный сплав, в твердое, как сталь, решение стать президентом. Тот день он запомнил до мельчайших подробностей — с зеленой травой лужаек, столь отличных от серых кустов его дома, с упоительным запахом роз — Боже! И целый сад роз! И у него потели ладони, которые он постоянно вытирал о брюки. Белоснежный треугольничек платка, видневшийся из нагрудного кармана президента.