Знак волшебства

Глава 1

Я шел по улице, не особенно торопясь попасть в свою холостяцкую квартиру. Стояла ранняя весна, недавно народ отметил 8 марта и дворники еще не убрали разбитые водочные бутылки, пивные пластиковые полторашки и прочий праздничный мусор. Несмотря на это, было хорошо. В силу глобального (или регионального — кто его знает) потепления температура была выше нуля и после не холодной, но все же зимы прогулка в яркий солнечный день доставляла удовольствие. Вдыхая прогорклый городской воздух, который по привычке именовался свежим, хотя имел в своем составе полный набор таблицы Менделеева, я глазел по сторонам, размахивая пакетом с хлебом и бедолагой курицей, умерщвленной для наполнения моего желудка. Такие вот мы люди. Питаемся трупами и рассуждаем о высоком.

Требовательное пищанье заставило меня взглянуть вниз, под ноги. На краю пешеходной дорожки, старательно подчищенной коммунальными службами от снега перед праздниками (растем!), сидело маленькое черненькое четырехлапое чудовище и старательно мяукало, требуя от человечества тепла и пропитания.

Котенок мог заставить пройти мимо только человека с каменным сердцем и черствыми чувствами. Таковым я, конечно, не был, потому нагнулся и подобрал малыша.

Зверь почувствовал себя как дома и вольготно разлегся на ладони. Он был еще совсем маленький, но глаза уже открылись и смотрели на меня взором старой жены, у которой муж пришел домой в два часа ночи, пьяный и пропахший женской парфюмерией.

— Где ты до сих пор был? — спрашивал его взгляд.

Есть хочет. Я зажал между коленями пакет, кое-как отколупнул от буханки кусочек хлеба и передал котенку. Тот торопливо вцепился передними лапками в халявную пищу и старательно зарычал, намекая на наличие частной собственности и страшных клыков.

— Мог бы и поблагодарить, — обиделся я на него. Кстати, надо бы определится с полом. Я перевернул котенка на спину, не обращая внимания на энергичные протесты пострадавшей стороны, не желающей прерывать процесс насыщения. Кошка!

Вообще-то я давно хотел завести кота. КОТА! Пусть ловит мышей или валяется в живописных позах в центре квартиры. Кошка в мои расчеты не входила. Женский пол и так надоедал всю жизнь, почему-то считая, что имеет на меня определенные права и требуя жениться или хотя бы поухаживать и потратить на нее энную сумму денег.

С другой стороны, бросать такую малютку… Погибнет же. От холода, от голода, от бродячей собаки…

— Ой, какой хороший! — услышал я восторженный женский вопль. Подкравшийся ко мне образец женского пола был достаточно хорош и молод — около двадцати лет. На сколько хорош, я судить не мог. На улице было еще холодно и женщины не начали раздеваться, демонстрируя характерные особенности своей фигуры.

— Мужчина, подарите мне его, а? — заискивающе попросила она и обворожительно улыбнулась.

Зря она это сделала. За тридцать два года своей жизни я уловил нехитрую мысль — женщина показывает свои зубы, как правило, в двух случаях — для того, чтобы укусить мужчину или для того, чтобы улыбнуться ему и попросить что-нибудь дорогое и роскошное. И зачастую оба варианта совпадают. Не верьте версии, что амурский тигр ужасное животное. Страшнее, чем женщина на охоте на городской улице, нет существа. И если вы видите женские зубы, показанные в приветливой улыбке, хватайте все свое и бегите из всех сил. Иначе пропадете. Вас охмурят и получат все необходимое. А потом бросят. Или, что самое страшное, заставят жениться и вы всю оставшуюся жизнь будете исполнять женские капризы, будучи мужем — подкаблучником.

— Вакансия занята, женщина, — передразнил я ее. — Котенок уже сделал выбор.

— Тогда может продадите, я заплачу, как за породистого, десять тысяч рублей.

Я еще раз осмотрел котенка. Сразу видно беспородный. Странно. Таких по дюжине на каждой улице найдется. Хозяева бесплатно отдадут, да еще благодарить будут. Нет, о странностях женской логики я знал не понаслышке, но всему есть предел. На всякий случай, откажу.

— Простите, но мне понравился изгиб ее шейки.

Кошечка, словно услышав мои слова, изогнулась, показывая, какая у нее длинная и красивая шея.

— Вы еще так молоды, — сделала она новую попытку, — отдайте старому больному человеку.

Я посмотрел на нее, как на сумасшедшую:

— Девушка, вы в своем уме? Вам в полтора раза меньше лет, чем мне.

Она несколько смутилась, перестала улыбаться и вернулась к своему повседневному образу холодной расчетливой стервы.

— Жаль, но все-таки, — на губах проявилось некое подобие улыбки, — если вы захотите расстаться с ней, не выбрасывайте на улицу, а отдайте в уголок живой природы.

Победоносно окинув меня взглядом с головы до ног, моя собеседница двинулась дальше к искомой цели. Я только хмыкнул. Как же они любят оставлять за собой последнее слово! Подумаешь. На войне побеждает не тот, кто стреляет последним, а тот, кто успевает первым. Последние лет десять меня уже не привлекали женские приколы. Привык, извините. И хотя женщины, как таковые, манили, но я предпочитал, чтобы они при свидании молчали, максимум — издавали восклицания.

Но вернемся к делам нашим текущим. Рук было только две и котенок прилично мешал, занимая одну из них. В другой болтался пакет и свободными оставались только зубы.

Котенок, промолчавший весь вышеприведенный диалог, решил поддержать честь женского мундира и требовательно мяукнул. Нет, ну эти долгогривые любого достанут!

Я зажал пакет между коленей и осторожно погладил кошечку по голове. Скушала хлебушек. Еще хочешь. Кошечка доверчиво схватилась передними лапками за палец. Мол, попался, мужик, не убежишь!

Пора, однако, домой. Дома нас ждет теплый и жирный суп, кошачий туалет, оставшийся от предыдущей кошки и просто приятное общение.

Я положил ее в карман пуховика. Она поначалу разворчалась, запищала, недовольная предложенным сервисом, но затем угрелась и повела себя тихо, пока я шел, увязая в мягком из-за тепла снеге и перегреваясь на весеннем солнце.

В квартире привычно стояла тишина. Я вытащил котенка. То ли кошечка решила, что находится в доме Джека-Потрошителя, перешедшего исключительно на диету кошачьим мясом, то ли что она попала в живот чуда-юда, но малышка тревожно понюхала воздух и, когда я поставил ее на пол, рванула, что было сил, под кухонный шкаф.