Профиль
Но было это уже несколько дней назад, и за это время я почти совсем примирилась с тем, что в жизни моей Мартины не будет, но было все равно грустно. Я спустилась в холл вместе с дорожной сумкой, пыхтя от напряжения — мама оставляла мне артефакт, уменьшающий вес, но куда он делся, я даже представить себе не могла. Я перерыла все шкатулки и ящики в своей комнате, но так его и не нашла. Так что пришлось обходиться своими силами. Надеюсь, что брат поделится своими запасами. Берти еще не было, зато был дед, который уже в сотый раз, наверно, начал напоминать мне правила поведения благородных девушек. Я слушала вполуха, чтобы не пропустить изменения темы, и думала, что все же правильно я решила, отсюда уехать. Берти наконец спустился, что вызвало новый виток поучений
— Норберт, учти, ты отвечаешь за сестру, — начал ворчать дед. — Смотри, чтобы всякие подозрительные лица мужского пола к ней близко не подходили.
— Дед, я в охранники не нанимался, — беспечно сказал брат. — У Эрики своя голова на плечах имеется.
— Она еще слишком молоденькая и хорошенькая. К таким всегда липнут те, кто не надо.
— Как прилипнут, так и отлипнут. Эрика — девушка серьезная и ответственная, — Берти посмотрел на огорченное дедово лицо и смягчился. — Да присмотрю я за ней, конечно, не переживай. Но меня удивляет, что ты так ей не доверяешь. Ведь ее поведение ни разу ни у кого нареканий не вызывало.
— Да молодые девушки так и норовят влюбиться в кого не надо, за ними присмотр и присмотр нужен.
— В кого не надо она и под присмотром влюбиться может, — возразил брат.
— Я лучше влюблюсь, в кого надо, — хмуро сказала я.
Подобное обсуждение меня несколько задевало. Можно подумать, я только о том и мечтаю, чтобы вырваться из-под опеки родных и влюбляться направо-налево во всяких неподходящих личностей. Деда не успокоили ни мои слова, ни слова брата, он еще долго поучал нас обоих, так что мы опоздали на тот дилижанс, на котором собирались ехать в Гаэрру, и успели только на последний.
В академию мы попали почти на окончание работы комиссии, Берти уже начал переживать, что придется мне номер в гостинице снять. Ключи от квартиры в Гаэрре дед брату еще ни разу не давал, а мне и подавно не стал бы доверять. Но мы все же успели, меня проверили, зачислили и дали направление в общежитие. Брат легко подхватил обе сумки, на которые он прикрепил собственный амулет, понижающий вес, и мы пошли.
Комендантша, сухопарая инора средних лет с жиденьким пучком волос на голове, заселить меня согласилась, даже прислушалась к просьбе Берти о выборе комнаты, но воспротивилась его желанию донести мои вещи до места нынешнего моего проживания.
— В такое время у меня здесь мужчин нет и быть не может, — твердо сказала она и смерила выразительным взглядом моего брата с ног до головы. — А то знаю я вас. Сначала вещи сестренке донести, потом чай у нее попить, а как результат — приходится извлекать такого вот братца из постели совершенно посторонней студентки.
— Да что вы такое говорите?
Брат удивился так фальшиво, что я сразу поняла, история с извлечением была в действительности и оставила крайне неприятные воспоминания у брата. Ни о каких его серьезных привязанностях я не знала, но ведь сестрам такого и не рассказывают.
— Что было, то и говорю, — непреклонно сказала инора Пфафф. — Так что прощайтесь здесь, завтра увидитесь.
Берти у нас любит попрепираться, но посмотрел он на мое заинтересованное лицо и, видимо, решил, что мне и так уже лишнего наговорили, прикрепил артефакт только к моей сумке и сказал:
— Ладно, Эри, до завтра. Утром забегу, посмотрю, как устроилась. Может, помогу чем.
Подхватил свою сумку и ушел. А я отказалась от местного постельного белья, порадовавшись, что брат меня предупредил, и не нужно будет спать на этой серой жути с печатями, вежливо пожелала комендантше спокойной ночи и потащилась на третий этаж, куда по совету брата меня и заселили. Комната выглядела совсем нежилой, даже несмотря на веселенький салатовый цвет стен. Все было пусто, голо и несчастно. Я бросила сумку на левую кровать, потом посидела там и перенесла на правую. На этом мои муки выбора закончились. Из окна был обзор только на парк академии. Начинало темнеть, поэтому видно его было не очень хорошо, но мне все равно казалось, что при свете дня он должен быть просто великолепен. Я вздохнула и начала разбирать вещи — застелила кровать и набросила сверху покрывало, поставила несколько книг на полочку, развесила вещи в шкаф, а над кроватью, на обнаруженном гвоздике, повесила акварельку, подаренную мне Мартиной перед самым отъездом. На ней изображен был скромный букет полевых цветов и трав, что росли у нас в изобилии на каждом лугу, но не стали от этого менее красивыми. Посмотрела я на это все, и так мне домой захотелось, в свою родную комнату со шкатулочками, подушечками и полосатыми шторками, что и не передать. Возможно, если бы у меня была соседка, то тоски не было бы, или была бы она не столь острой. Но я была у комендантши самой последней, и если кого ко мне и подселят, то только завтра.
Я покрутилась немного вокруг кухонного уголка, но так и не поняла, что же там делать нужно, чтобы воду вскипятить. Пришлось обойтись без привычного мне чая, жевать взятое с собой печенье и запивать обычной водой. Ничего, завтра мне брат непременно все объяснит. Делать было совершенно нечего, и я легла спать. Матрас был для меня жестковат, но с этим придется смириться на ближайшее время. За стенкой и в коридоре слышались разговоры, смешки, торопливые шаги, что заставило меня в который раз вспомнить о Тине и пожалеть, что ее со мной нет. А как бы нам было хорошо вдвоем. Я набросила одеяло на голову, чтобы ничего не слышать, долго ворочалась, но все-таки уснула.