Операция «Круиз» 2 стр.

На Павла тем временем наседала дикторша с телевидения. Ее пережженная завивкой рыже-черная коса расплелась и при каждом движении оставляла на лацкане его клубного пиджака похожие на медную проволоку волосы.

– Ну признайтесь, граф, вы врете, что никогда не видели меня, – с придыханием настаивала дикторша. – Такое в этой стране невозможно! Давайте сегодня вместе посмотрим, как я выгляжу в ночной программе. Представляете, какой вас ждет восторг! Вы будете ласкать мое тело и при этом наслаждаться моим изображением на экране…

– Действительно, прелестно. К сожалению, я только обустраиваюсь и пока не купил телевизор…

– Но хоть кровать-то у вас имеется? – перебила его обладательница пережженной косы.

– Да. Но она сегодня занята.

– Кем?!

– Мною.

– Ну и шутник вы, граф! – обиженно фыркнула фурия. – Со мной мечтают переспать сто миллионов телезрителей.

– Надеюсь, они выдвинут из своих рядов более достойного, чем я.

– Черт с тобой! Жаль, что у меня нет денег на такси. Я бы ни секунды здесь не задержалась.

Павел незаметно вытащил из кармана пиджака стодолларовую купюру и вложил ее в суетливую ладошку дикторши. Та сделала вид, что не заметила, и лишь жеманно сказала: «Ладно, вернемся к моему предложению, когда купишь телевизор».

Павел встал и направился к столу, за которым сидела Татьяна. Она не глядела на него, но как только он поравнялся с ее спиной, произнесла несколько нараспев:

– Неужели самый изысканный мужчина в этом зале покидает нас?

Застигнутый врасплох, Павел чуть не налетел на седую голову ее мужа, мгновенно вылезшую из-за царственной спины и вперившуюся в него своими огромными очками, в которых с негодованием полыхали отраженные люстры.

– Оказывается, не один я зеваю на этих посиделках, – скромно ответил Павел.

– Давайте развлекаться вместе, – предложила она и легко отстранила голову бывшего мужа. – Котик, отвали-ка отсюда. От тебя веет скукой, как от полного собрания сочинений.

Павлу показалось, что розовощекий человечек провалился под стол. Царица его мечты указала на освободившееся место:

– Садитесь и рассказывайте, кто вы, откуда и почему вас так домогаются женщины?

– Меня? – еле вымолвил Павел.

– Ах, не прикидывайтесь, вы же не артист. Впрочем, из всех мужчин я более или менее сносно отношусь именно к артистам. Они все сволочи. С бабскими характерами, завистливые, продажные, но зато могут сыграть нечто героическое. Остальные и на это не способны. Итак, вы не артист. Тогда кто же?

– Граф Павел Нессельроде, – с достоинством представился он.

Татьяна хихикнула и легким жестом поднесла руку для поцелуя. «Это прямо из восемнадцатого века». Павел встал и припал к ее руке раскрытыми сухими губами.

– Вы всегда так целуете или влюблены в меня? – спросила она просто и без кокетства. И тут же сняла тему. – А, впрочем, это неважно, давайте выпьем. Давно не кутила с графьями, все больше наша рванина попадается.

Но долго посидеть вдвоем им не удалось. Обиженный бывший муж направил к их столику конферансье, ведущего рождественский праздник. С глуповатой улыбкой, явно не соответствующей престарелому возрасту, с сигарой в руке тот обрушился на Татьяну подобно девятому валу.

– Сколько бы талантливой молодежи ни появлялось на подмостках, царицей любого вечера будет несравненная наша Танечка! Помнишь, лет двадцать назад мы с тобой… – заливался конферансье, улыбаясь в сторону телекамер.

– Что?! – с наигранным возмущением пропела Татьяна, мгновенно переключив все внимание на себя. – Котик, и двадцать лет назад у нас с тобой ничего не было… так что вспоминать нечего.

Зал ресторана взорвался дружным хохотом. Татьяна обернулась к Павлу и с некоторым раздражением прошептала: «Они не отвяжутся. Придется назначить вам свидание. Приходите в среду на мой спектакль, а потом я решу, что с вами делать», – и, забыв про влюбленного графа, улыбнулась в камеру звездной улыбкой и направилась к роялю…

Сидя в театре, Павел не сомневался, что сегодняшняя ночь станет триумфом юношеских грез. Спектакль его не интересовал. Как только Татьяна уходила со сцены, он переставал следить за происходящим. В томительном мучении прошло два акта. Во время антракта к нему вихляющей походкой подошел излишне рафинированный молодой человек в лиловом бархатном костюме и, встряхнув кудряшками, звонко заверещал:

– Граф, как приятно видеть вас в нашем театре! Будем знакомы – Стасик, – и протянул тонкую руку с кольцами и перстнями на всех пальцах. – Сбился с ног, разыскивая вас. Обычно наши гости сидят в партере, но вы, понятное дело, предпочли ложу. У меня есть к вам маленькое предложение. Наша звезда, царица, обожает после спектакля собирать в своей гримуборной поклонников. Корзины цветов уже заказаны, за вами, граф, шампанское!

Павел достал бумажник из внутреннего кармана своего черного пиджака с бронзовыми пуговицами: «Сколько?»

– О, сущие пустяки, ящика два-три, больше не потребуется, – и заметив удивление на лице Павла, загадочно улыбнулся, опустив накрашенные ресницы. – Ведь настоящий праздник начинается ночью.

Отсчитав нужную сумму, Павел хотел уже вернуться в ложу, но молодой человек мягко удержал его за локоть.

– Граф, а какой у вас рост?

– Сто девяносто два…

– А вес?

– Семьдесят шесть.

– Ой, ой… мои любимые размеры, – воскликнул Стасик и прошептал влажным шепотом: – Я приду к вам в ложу.

Прозвенел третий звонок. Сцена осветилась. У самого ее края стояла восхитительная Татьяна. Она казалась почти юной. Русая коса, уложенная короной на голове, придавала строгость лицу. Линия шеи, резко переходящая в сильный узкий подбородок, подчеркивала мраморную отточенность черт. Римский нос возвышался над верхней, несколько вздернутой губой. От ее раздвоения в центре к основанию носа пролегла нежнейшая ложбинка. Когда Татьяна произносила очередную страстную речь, мельчайшие капельки испарины скапливались в этой ложбинке и сверкали раздражающими манящими искрами. Ни одна морщинка не обозначилась на ее скуластом лице с большими, глубоко посаженными синими глазами, над которыми царственно парили тонкие дуги подвижных бровей.

Казалось, Татьяна была способна одним неуловимым движением брови передать любое внутреннее состояние. И это было видно даже из ложи! У Павла захватывало дух, когда она смотрела в его сторону. Ее высокая ладная фигура с широкими бедрами, тонкой талией и обворожительно покатыми беззащитными плечами таила в себе бурю глубоких эмоций и будила желание. Жесты, походка были крупными, но какими-то незаконченными, обрывающимися. Так и хотелось поддержать ее, подать руку, обхватить за талию, чтобы она почувствовала себя увереннее.

Увлеченный созерцанием будущей любовницы, Павел не заметил, как в ложу проник благоухающий французским одеколоном Стасик.

– Не желаете фужер холодного шампанского, граф? – прошептал он. И, не дожидаясь согласия, протянул запотевший бокал.

Павел с удовольствием выпил. Стасик придвинулся к нему почти вплотную и даже оперся рукой о его колено.

– У вас намечается роман с Татьяной? – продолжил он. – Поверьте мне, в жизни она совсем не то, что на сцене. Как и все женщины, не умеет любить. Сплошное притворство. Ах, граф, если бы вы только захотели настоящей любви… Я готов был бы заменить вам целый гарем наложниц. От Татьяны вы уйдете разочарованный. Вам ли не знать, какая пакость эти дамы! Ведь вы человек светский, возвышенный, европейский. Я с первого взгляда определил это. Вам должна быть близка любовь элитарная, эстетская, основанная на взаимном наслаждении.

Павел спокойно снял его руку со своего колена и, отдавая пустой бокал, прошептал: «Когда я захочу полюбоваться твоей попкой, тебя приведут ко мне. А сейчас отведи меня в гримуборную Татьяны. И сбегай, купи большой букет алых роз».

Окрыленный Стасик поцеловал ему руку и жестом пригласил следовать за ним. Они спустились вниз и через служебный вход попали прямо на сцену. За кулисами стояла Татьяна и обмахивалась веером. Она заметила Павла.