Профиль
Книга переведена Лигой переводчиков сайта Дамский клуб LADY http://lady.webnice.ru
Состав переводчиц и редакторов: Goldilocks, lorik, Кеану, Москвичка, Squirrel, Nadegdan, Мел Эванс, codeburger, Иришенька, Elfni, Lark
Автор обложки - Irenie
Пролог
Неподалеку от Батавии, остров Ява, Голландская Ост-Индия. 1815 год
- Обещай! – Умирающий изо всех сил сжал её руку. – Дай мне обещание, чёрт бы тебя побрал, девчонка!
Кит Смит вздрогнула от подобного напора. Она взглянула на тонкие пальцы отца, впившиеся в её плоть. Пальцы джентльмена. Белые, холёные, аристократические, слишком изящные для тяжёлого кольца, которое он носил. Такими ухоженными руками хорошо подносить к губам дамскую ручку или оживлённо жестикулировать, развлекая собеседника какой-нибудь замысловатой историей. Белоснежные руки с голубыми прожилками вен… Руки, никогда в жизни не бравшиеся за тяжёлую работу. Руки, которые лучше всего тасовали и сдавали карты… сдавали карты ловко и крайне осторожно…
Прикусив губу, Кит попыталась высвободить руку из причиняющей боль хватки. Отец не осознавал своей силы, вот в чём была беда.
Такое часто случается с умирающими людьми.
- Обещай!
Кит не произнесла ни слова. Свободной рукой она взяла льняную тряпицу и вытерла струйку крови в уголке отцовского рта.
- Чёрт побери, девчонка, я хочу, чтобы ты пообещала!
Он гневно вгляделся в её лицо.
- Я же не прошу тебя о чём-то невозможном!
Кит медленно покачала головой:
- Я не могу, папа.
Он с отвращением отшвырнул её руку прочь:
- Фу! Не понимаю, с какой стати я вообще утруждаюсь, упрашивая тебя. Мою дочь!
Презрение в его голосе ранило Кит до глубины души.
- Моё единственное дитя на всём белом свете! Дитя, которое с тринадцати лет отказывается помогать своему отцу!
- Тише, папа, не говори ничего. Побереги силы.
- К чёрту… Я умираю, девчонка… и не буду… молчать. К заходу солнца…
Он харкнул кровью и откинулся на подушки, с трудом ловя воздух, прежде чем продолжить:
- Умираю, будь оно всё проклято… не имея сына, который бы…
Отец отвернулся от Кит, бормоча:
- Всего лишь дочь, ни на что не годная дочь….
Кит не ответила. Она уговаривала себя, что уже привыкла к боли, причиняемой отцовскими тирадами о бесполезности дочерей. Кит слышала подобные слова всю свою жизнь.
Её горничная и компаньонка Мэгги Боун поспешно вошла в комнату, неся кипу чистых льняных полотенец и миску со свежей водой. Кит кивнула ей в знак благодарности и прижала чистый тампон к ране на отцовской груди, пока Мэгги убирала тряпки, пропитанные кровью.
- Вот и спета моя песенка, чёрт её дери… – Отец издал горький смешок. – И смерть я принял от руки какого-то деревенщины из колоний! Я! Тот, в чьих жилах течёт чистейшая английская кровь…
Кит прижала тампон сильнее, желая остановить кровотечение.
- Не так сильно, девчонка!
Она немного ослабила давление. Тампон вмиг пропитался вновь проступившей алой кровью. Жизнь неумолимо покидала тело отца вместе с этой кровью, вытекающей на тряпицу.
- Чёртов упрямый голландец! Обвинить меня в мошенничестве! Меня! Достопочтенного Дже… – Он задохнулся в приступе кашля.
- Помолчи, папа, ты сделаешь себе только хуже, если не оставишь попытки заговорить. И, кроме того, тут ты вовсе не достопочтенный Джереми Смит-Паркер. Так тебя называли в Новом Южном Уэльсе. Теперь ты сэр Хамфри Уэдерби, помнишь?
Хотя она сомневалась, что сейчас это имеет хоть какое-то значение. Доктор-голландец ушёл, яванские слуги ни слова не понимали по-английски, а преданность Мэгги не подвергалась никаким сомнениям. Больше не было никого, перед кем бы стоило притворяться. Но покончить с привычками, выработанными за целую жизнь, было совсем непросто, а забота о том, чтобы постоянно держать в памяти многочисленные личины отца, как раз и была одной из таких привычек.
Умирающий не обращал на дочь никакого внимания. Несколько минут он лежал, тяжело хватая ртом воздух.
- Убит грязным торговцем в захудалой деревушке вдали от родины, у чёрта на куличках… Если бы эта проклятая подачка не опоздала…
Подачкой отец называл деньги, которые они время от времени получали самым таинственным образом. Казалось, деньги приходили в любое место, где бы Синглтоны не находились, хотя при этом частенько запаздывали. Кит понятия не имела, откуда и почему появлялись эти средства. Отец отказывался обсуждать эту тему.
Она бросила взгляд в окно на искрящееся в лучах солнца море, такое синее, что даже глазам было больно смотреть. Здешние болота и ужасные москиты, несомненно, представляли серьёзную опасность, грозя страшным заболеванием – малярией. Но иногда выдавались такие дни, когда Кит казалось, что они живут в настоящем раю.
Однако в каком бы чудесном экзотичном месте они не оказывались, её отец всё равно вскоре провозглашал его убогим, захолустным или провинциальным. По его мнению, ничто не могло сравниться с Англией.
Он так и не смирился с положением изгнанника.
Кит потянулась за следующей стопкой тряпок. Отец становился всё бледнее.
Он зашёлся в очередном приступе мучительного кашля.
- Проклятье… ну почему Мэри не могла подарить мне сына, который бы выжил… сыновей…
Кит старалась не вслушиваться в его слова. Она сильнее прижала льняную ткань к ране. Показалось ли ей, или кровь на самом деле стала течь медленнее?
- Сын бы понял, что значит мужская честь.
- Я прекрасно понимаю, что такое честь, папа, – возразила Кит. – Даже несмотря на то, что я всего лишь девушка.
Отец, в отличие от неё, не осознавал, как нелепо выглядит карточный шулёр и мошенник, читающий своей дочери лекции о чести. Но сейчас он имел в виду не карточную игру и не недавнюю дуэль с голландцем. Нет, речь шла о том, что произошло в Англии много лет тому назад.
- Не говори со мной таким тоном, девчонка! Если бы ты имела хоть малейшее представление о мужской чести, то дала бы мне это обещание. – Он откинулся, хрипло дыша от усилий, потраченных на взрыв негодования. – Женщины понятия не имеют о чести. Эмоции застилают им разум. Если бы только мой милый мальчик был жив!
Мать Кит умерла, произведя на свет мертворождённого малыша, когда девочке было шесть лет, но отец до сих пор говорил о её брате, как о человеке, которого он знал и любил.
- Если бы только он не умер! Сейчас… – Отец бросил на дочь полный глубокой печали взгляд. – Сын не позволил бы мне уйти из жизни, не пообещав, что отомстит за причинённое мне зло.
В комнате повисло долгое молчание. Были слышны лишь отдалённые звуки с улицы, где жизнь шла своим чередом: крики мартышек в джунглях позади дома, детский смех в близлежащей деревне да громкое кудахтанье кур.
В доме же раздавались лишь звуки тяжёлого дыхания.
Уже не в первый раз Кит задумалась, что же случилось в Англии когда её ещё не было на свете. Отец всегда сокрушался по этому поводу, но в то же время умалчивал о подробностях, что было на него совсем не похоже. Он постоянно клялся отомстить, но Кит не знала, кому и за что.
Что бы это ни было, воспоминания о том случае непрестанно его терзали.
Если бы этого не произошло, повторял отец снова и снова – обычно, когда бывал пьян, – он был бы богатым и уважаемым человеком и жил бы в прекрасном большом доме в Англии. Его обожаемой Англии.
Кит никогда не придавала особого значения подобным речам. Но сейчас она засомневалась. Не слишком ли быстро она выбросила эти слова из головы, приняв их лишь за очередную фантазию своего родителя?
Была ли та история – какой бы она ни была – истинной причиной образа жизни, который вёл отец? Постоянные переезды с места на место. Жизнь от одной карточной игры до другой. Появление в самых глухих уголках обширной Британской империи под именем сэра Хамфри Такого-то или достопочтенного мистера Такого-то. И спешный отъезд с репутацией подлеца под градом обвинений в карточном шулерстве… как это случилось всего лишь несколько недель назад в Сиднее, одном из городков Нового Южного Уэльса. Постыдное бегство на первом же выходящем из порта корабле… который доставил их в голландскую колонию Батавию.