Ключ к Айруниуму: Кеннет Балмер 2 стр.

- Что ж, это все объясняет, - сказала она с колючей улыбкой.

- Объясняет что?

- Я думала, что ты американец - но потом я решила, что ошибаюсь, и ты англичанин. Итак…

- Найдя забавным то, что старая двусмысленность в разговоре с этой девушкой всплыла так быстро, Престин ответил:

- Я и тот и другой одновременно.

- Да? - сказала она, щелкнув зажигалкой. - Счастливчик.

- Да - согласился Престин, имея ввиду то, о чем они говорили.

- Я - Фритси Апджон. - То, как она это сказала, было формальным представлением, не более.

- Роберт Престин. - Он ответил тем же тоном.

Трайдент сделал поворот, и сила его тройных двигателей начала пробивать чистый курс через верхние слои атмосферы. Комфорт и роскошь салона наводили мысли на футуристское сравнение с имевшими поршневые двигатели старыми винтовыми самолетами, которые в свое время правили в небесах. Отец Престина как-то, показывая ему, как управлять полетом замечательного бензинового самолета, который они сделали вместе, сказал:

- Авиация развивается слишком быстро, Боб, и это может повредить ей же. К счастью для всех нас, нашлось несколько дальновидных и уравновешенных людей, и мы кое-как довели дело до конца. В будущем у нас может не быть такой возможности. Одна ошибка и - хлоп! - что означает конец третей планеты.

Уже тогда юный Престин знал, что он не из тех людей, что ослепляют себя реальностью или используют фантазию против страха и безумия. Когда он получил отказ Королевских ВВС, он напрямую столкнулся с этим. Но теперь эта девушка, Фритси Апджон, с длинными ногами и привлекательным лицом, испорченным косметикой - эта девушка представляла ту часть жизни, с которой, используя установившуюся практику, он столь долго избегал встречаться.

Полет продолжался, и он в своей твердой и щепетильной до мелочей манере разговаривал с Фритси. Она сказала, что она манекенщица, и эта ее работа и объясняла все эти "альф" и "гоун", "фэб" и все остальное. Ей не могло еще быть и двадцати, и жизнь била из нее ключом; тем не менее она держалась со звериной самоуверенностью и уравновешенностью хладнокровной и необычайно наблюдательной девушки. Престин почувствовал странный трепет, овладевающий его сознанием. Она грозила потрясти до основания все его понятия и представления.

Она и не пыталась пронзить его озабоченность; может, журналы заставили ее отказаться от этого намерения.

- Я всегда говорю, что три двигателя лучше, чем два, а четыре безопаснее, чем три. Но все же, я только платящий за проезд пассажир, и мои познания в техническом мире не идут в расчет.

Престин улыбнулся.

Я тоже всего лишь платящий за проезд пассажир. Я лично предпочитаю больше, чем два или три двигателя; но если парни, разбирающиеся в науке и технике, говорят нам, что с двумя гигантскими двигателями все в порядке, нам приходится верить им.

- У меня от этого мурашки по спине ползут. - Она поежилась; Престин счел это наиболее интересным и стоящим наблюдением. - Только подумай, сказала она, драматически вскинув свою слабую руку. - Четыре или пять сотен людей, втиснутых в сидения, как на втором этаже автобуса, и один из этих проклятых больших двигателей перестает работать или что-нибудь еще. На каком основании он… он…

- Войдет в штопор?

- Он разобьется! Альф, и это будет не смешно.

- Это будет далеко не смешно. Но они гарантируют двигатели.

- Я уверена, что они это делают. Я не хочу больше говорить о самолетах. Давай говорить о тебе или обо мне или вообще не разговаривать. - она откинулась на спинку сидения и закрыла глаза; ее ресницы плавно сомкнулись. Она выглядела столь юной и беззащитной, хотя Престин знал, что она лишь временно убрала когти.

Престину почти всегда нравились полеты. Когда стюардессы начали разносить подносы с едой, он с удовольствием приготовился к превосходному обеду и обрадовался, что Фритси открыла глаза, села и взяла себе поднос. Он знал, что она действительно спала, даже если бы она не спала, он примирился бы с такой женской уловкой против его нежелательного общества.

Он ел, не задумываясь о еде и полностью обратив свои мысли к девушке, немного ошеломленный и все еще веселый. Она ела с аппетитом, он мог ясно это видеть, не задумываясь, о чем он размышляет. Почему она должна это делать? Она летит в роскошных условиях беспосадочным перелетом в Рим, хорошо ест и пьет; пребывая в предвкушении ожидающих ее впереди приключений, она ни о ком более, кроме себя, не беспокоится. На него у нее пока не будет времени. Пока.

Возможно, после того как она покинет Чиампино-Вэст и познает Рим, ей потребуется друг, с которым можно было бы разделить эти новые для нее удовольствия. Роберт Инфэми Престин с сардоническим смехом обнаружил, в каком направлении движутся его мысли и что он все еще неспособен остановить это дурацкое движение одним шагом.

Скоро они будут, как положено, кружить над Чиампино-Вэст, и затем гладко и безопасно сядут, как обычно и садятся Трайденты. Только как ему сделать предложение держаться дальше вместе молодой девушке, о существовании которой он и не подозревал несколько часов назад. Отсутствие жизненной практики в этом отношении пугало Престина. Он должен будет что-то придумать и, подобно посадке Трайдента, действовать автоматически и безупречно. Пока он раздумывал, Фритси оставила свое место и пошла напудрить свой нос. Ненапудренный нос вызвал у него усмешку, и он решил подождать ее возвращения.

Блондинка высунулась в проход и оглянулась. Она слегка улыбнулась Престину.

- Я не видела, чтобы Фритси поднималась, - сказала она хриплым голосом. - Я слышала, как вы с ней разговаривали, - это не было объяснением, - но ведь скоро нам придется пристегнуться, не так ли?

- Не волнуйся, Сибил, - резко произнес субъект в толстых очках, - ты же знаешь, Фритси еще более сумасшедшая, чем мартовский заяц. Стюардесса выпроводит ее оттуда.

- Да уж, я надеюсь, - сказала Сибил. Она откинулась на спинку кресла и вытянула свои округлые ноги, которые вместе с ее нейлоновыми чулками и короткой юбкой заставили Престина вспомнить об инциденте с длинными и элегантными ногами Фритси; его теория, что она путешествует одна, и все его планы внезапно разлетелись в пух и прах.

Он наклонился вперед и бросил взгляд через проход на Сибил и мужчину на соседнем сидении. Он выглядел - да, это как раз подходящее слово отталкивающе. С высоким лбом, светлыми волосами и непонятно каким образом оказавшимся большим носом - мягким, как замазка - он смотрелся чересчур громоздким, раздутым. Его кожа была покрыта мелкими ямочками, как у апельсина. К тому же его лицо имело оранжевый оттенок. Престина никогда не интересовало, какого цвета у человека кожа, но этот странный цвет наводил на мысль о невоплотившихся стремлениях… он не смог отчетливо определить причину своего инстинктивного отвращения к этому человеку.

Фритси не вернулась на свое место.

- Где же она может быть? - забеспокоилась Сибил.

Престин находил это странным. В любую минуту их самолет пойдет на посадку, и тут без пристяжных ремней не обойтись. Фритси, конечно, поразила его, оказавшись чуждой условностей девушкой, немного сумасбродной, как они говорили, когда в моде последний раз были ультра-короткие юбки, и она могла делать все что угодно. Но это уже было очень серьезно.

Стюардесса, проходя мимо, бросила взгляд на пустое место, нахмурилась и вопросительно повернула голову к Сибил.

- Нет, - сказала Сибил. - Я так не думаю.

- Я проверю, - решительно произнесла стюардесса и, покачиваясь, ушла, и вслед за ней прошла волна успокоения.

Вскоре она вернулась, отрицательно качая головой.

- Ее там нет. Это очень странно. Я везде проверила - где же она еще может быть? - стюардесса, молодая, деловитая, чисто одетая и практичная, нашла эти непредвиденные осложнения более чем загадочными. - Я должна поговорить с капитаном. Он знает, что делать.

Когда самолет был уже рядом с Чиампино, капитан самолично появился в его кормовой части. Среднего роста, кряжистый, начинающий немного толстеть, с круглым, преданным своему делу лицом, он обыскал со стюардессой все возможные места. Люди вокруг начали оборачиваться. Всеобщая беседа стала похожа на частные теле-каналы "я говорю о тебе". Трайдент безмятежно свистел в воздухе, и ответы капитана становились все короче и короче.

- Люк не открывался. Двери прочно закрыты. Во всяком случае, как нам известно, давление воздуха в норме.

- Она должна где-то быть…

Странная, волнующая дрожь непрошенной тревоги неприятно защекотала Престина.

- Вы имеете в виду, - резко сказал он, - что она должна быть где-то на борту?

- Да, - ответила стюардесса, словно Престин был лунатиком. - Да, разумеется, сэр.

- Фритси не стала бы выпрыгивать из самолета! - вскрикнула Сибил, словно эта мысль оскорбила ее до глубины души. - Конечно, она не стала бы…

- Она не могла! - Капитан не хотел больше ничего слышать о пассажирах - его пассажирах - выпрыгивающих из самолета. - Она где-то на борту. И если это шутка, то когда я найду ее, я… я…

- Если, - не слишком громко добавил Престин, - если она еще на борту.

С этого момента и до тех пор, пока Трайдент с легким толчком, от которого на мгновенье погас свет, не коснулся запасной полосы, внутренности самолета были обысканы, обысканы второй раз и затем еще раз обысканы.

Фритси нигде не было.

Исчезла.

Пропала.

Больше не числилась в списке пассажиров.

- Но, - произнесла бледная как мел Сибил. - Не могла же она просто раствориться в воздухе!

- Не могла, - сказал Престин. - Но она растворилась!