Профиль
"Малый Не Промах" - так прозвали героя, и прозвище его означает умение метко стрелять, попасть в яблочко, а также пробивную способность, ловкость, везение.
Однако жизнь с малолетства сыграла над ним злую шутку...
Содержание:
Игры по-американски - (Предисловие Г. Злобина) 1
Предисловие 3
Эпилог 38
Курт Воннегут
Малый не промах
Игры по-американски
(Предисловие Г. Злобина)
Спасибо, Сэмюэл Коэн
и прочие гуманисты,
За вашу новую американскую "игрушку" –
Не ту, которой играют дети,
А ту, которая играет детьми,
Пока не останется ни одного ребенка…
Евгений Евтушенко.
Мама и нейтронная бомба
По всем книгам Курта Воннегута проходит цепная реакция персонажей и ситуаций, форм и идей. Даже скрупулезное расщепление его прозы вряд ли позволит выделить чистые частицы повторяемости – и писательской приверженности одной теме, веселого, беззаботного шутовства, и горькой озабоченности опасностями, какими грозит человеку им же созданная технотронная цивилизация. Чего только не намешано в воннегутовских романах и доведено до точки кипения, хотя не всегда автору удается получить желанный художественный синтез.
Последней новой вещью Воннегута, с которой познакомились в 1975 году русскоязычные советские читатели, был "Завтрак для чемпионов" (1972). В конце романа автор встречается со своими героями: полусвихнувшимся богатым фирмачом по продаже "понтиаков" Двейном Гувером и непризнанным провидцем, писателем-фантастом Килгором Траутом. Встреча произошла в Мидлэнд-Сити, штат Огайо, где по инициативе фирмы "Бэрритрон", занятой производством пластиковых бомб для ВВС США, намечался пышный фестиваль искусств.
Фестиваль не состоялся из-за безумных выходок Двейна. То ли под влиянием вредных веществ, накопившихся в организме, то ли от чтения сочинений Траута тот вдруг вообразил, будто в мире механических болванчиков он один наделен свободой воли. Тогда Воннегут решил распроститься с Килгором Траутом, который верой и правдой служил ему долгие годы, и отпустил его на свободу. О дальнейшей судьбе Двейна ничего не сообщалось, зато "Завтрак" кончался большой рисованной надписью: ETC. – "и так далее". Читалась она чуть иначе: "продолжение следует".
Продолжение задержалось на десять лет. Они не были такими уж бесплодными, и простыми тоже не были. К 200-летию США Воннегут написал роман "Балаган, или Больше я не одинок" (1976), потом выпустил "Тюремную птаху" (1979), а два года спустя собрал "автобиографический коллаж" "Вербное воскресенье" – статьи и выступления разных лет и по разным поводам.
"Балаган" создан по неписаным и произвольным правилам поэтики парадоксов – они как нельзя лучше отвечают игровой природе воннегутовского таланта.
Посмотришь с одной стороны – книга и впрямь "про заброшенные города, духовное людоедство, кровосмешение, про одиночество, безлюдие и смерть", как говорится в "Прологе". Главная ее тема – умирание Америки – расколотой, раздираемой междоусобными распрями, распадающейся на части.
Посмотришь с другой – и видишь, как посреди страшной антиутопии писатель строит прекраснодушную утопию. Столетний бывший президент США, прозябающий в руинах обезлюдевшего Манхэттена, изобретает средство против ужасной болезни – "одиночества по-американски". Стоит только выбрать себе второе имя по названию растения, животного или минерала, как тут же делаешься членом большой дружной семьи – бурундуков, или бокситов, или какой еще. Полное имя старика – Уилбер Нарцисс II Свейн, он брат цветам и родственник всему живому и сущему. Он больше не одинок.
Вылазка Воннегута на территорию реалистического повествования в "Тюремной птахе", опирающегося отчасти даже на исторические факты, не дала значительного творческого результата. Да, пожалуй, и не могла дать в силу особенностей его дарования.
Радикал в 30-х годах, "лояльный" свидетель Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, из-за которого в 1950-м осужден ни в чем не повинный человек, сам по ошибке упрятанный за решетку в 70-х, "осторожный приверженец капиталистической демократии" – таковы жизненные вехи и установки Уолтера Старбека, центрального персонажа романа.
Не подлец и не герой, Старбек просто жил как живется, жил под диктовку чьих-то больших денег – жертва обстоятельств, пленник общества, "тюремная птаха" истории – и потому заслуживает прощения.
Повесть о Старбеке была бы совсем пресной проповедью милосердия, если бы Воннегут не добавил в нее щепотку выдумки, высмеивания, розыгрыша.
Под видом старой бездомной "леди с сумками" бродит по улицам Нью-Йорка хозяйка могущественной корпорации "Рамджак". Таинственная миссис Грэхем – на самом деле бунтарка и бывшая соратница Старбека. Согласно воле миссис Грэхем, после ее смерти корпорация должна перейти в руки ее законного владельца – американского народа. Но как только "Рамджак" стал "народным достоянием", его начали растаскивать по частям всякие уголовники, иностранцы, а также федеральное правительство, черпающее из него средства на бюрократические расходы и выплату национального долга, а также ассигнования на производство "новейших видов вооружения". План переделки мира путем "мирной экономической революции", о котором мечтала Мери Кэтлин О’Луни, провалился.
"Смешное и горькое обличение старой доброй американской мечты о совершенной экономической системе" – так расценили рецензенты в Штатах язвительную фантазию Воннегута на темы общенародной собственности и свободного предпринимательства. Помимо "Нью-Йорк таймс", одной голливудской компании, сети цирков Барнума и Бейли корпорация "Рамджак" контролировала и издательскую фирму "Делл" – ту самую, которая купила права на издание "Тюремной птахи" в мягкой обложке. На обороте титула нового, десятого романа Воннегута тоже стоит знак охраны авторского права: © 1982, Корпорация "Рамджак".
Воннегутовские игры начались до того, как начался роман.
Иронично и плохо поддается переводу на другой язык его название – "Deadeye Dick". Переводчики выбрали ближайшее и свое – "Малый Не Промах". Так прозвали героя, и прозвище его означает умение метко стрелять, попасть в яблочко, а также пробивную способность, ловкость, везение.
Однако жизнь с малолетства сыграла над ним злую шутку.
В романе опять знакомые приемы, знакомая манера. Четырехстраничное предисловие, составленное из коротких разнородных высказываний и подписанное, как всегда, К. В. Объяснения, которые мало что объясняют, скорее наоборот – за исключением разве что некоторых очевидных вещей вроде: "мне скоро стукнет шестьдесят". Вспоминается, что в предисловии к "Завтраку для чемпионов" автор тоже писал: "Эта книга – мой подарок самому себе к пятидесятилетию".
И вдруг тут же, в прологе к роману, привычные воннегутовские шутки прорезает первый тревожный сигнал: "В книге описан взрыв нейтронной бомбы в густонаселенном районе…"
Центр этого густонаселенного района – тот же Мидлэнд-Сити, который фигурировал в "Завтраке". И в нем живут кое-кто из знакомых нам по старому роману персонажей: торговец автомобилями Двейн Гувер или, например, Фред Бэрри, военнопромышленник и меценат. Килгора Траута нет и в помине. Зато появились новые лица, и прежде всего семья Вальцев – "твердолобая, лишенная воображения, неотесанная, немецкая". На ней завязаны главные узлы сюжета.
Два происшествия случаются в Мидлэнд-Сити. Отделенные большим промежутком времени, несопоставимые по масштабам и последствиям, они, однако, как бы даже соединены между собой странным и капризным сцеплением романных обстоятельств и – сверхзадачей автора.
Первое произошло во время войны. В то второе воскресенье мая 1944-го дом Вальцев посетила Элеонора Рузвельт, совершающая перед очередными президентскими выборами поездку по стране. Она говорила о том, каким распрекрасным будет мир после скорой победы над Гитлером. (И верно, меньше чем через месяц союзники соберутся наконец-то с силами и духом и осуществят операцию "Оверлорд", открывшую второй фронт.)
После отъезда первой леди двенадцатилетний Руди Вальц забрался на крышу со "спрингфилдом" из отцовской коллекции огнестрельного оружия и от нечего делать, играючи, нажал на спусковой крючок. Пуля пролетела несколько кварталов, попала в окно дома Джорджа Метцгера, редактора местной газеты "Горнист-обозреватель", и убила его жену. Элоиза была беременной. Погиб и ее неродившийся ребенок, закрылся еще один, не успевший раскрыться, "смотровой глазок". В стране праздновали День матери.
"Раз я никуда не целился, значит, я ни во что не попал", – пытается убедить себя Руди, но напрасно. Он рос и жил с непроходившим ощущением вины. И оно, пожалуй, было пострашней людской молвы и суда людского. Сразу же после случившегося его заперли в клетку и выставили на всеобщее обозрение как "воплощение зла", пока не сообразили, что по возрасту его можно и отпустить.
Второе происшествие случилось, считай, в наши дни, в начале 80-х. Взрыв нейтронного устройства положил конец истории Мидлэнд-Сити – он просто перестал существовать. То есть город-то стоял целехонький, но вот стотысячное население его в одночасье уничтожилось лучевым извержением.
Самому Руди повезло: он был в отъезде и уцелел.
"А раз движимое и недвижимое имущество не пострадало, то, может быть, мир и не потерял ничего стоящего?" – доносится язвительная реплика автора.