Сейчас вылетит птичка!

Мы думали, что знаем о творчестве Воннегута все? Мы ошибались.

Впервые на русском языке - собранное под одной обложкой полное собрание рассказов Воннегута, ранее издававшихся только в журналах и антологиях!

Содержание:

• ПРЕДИСЛОВИЕ - Сидни Офит - Перевод. Ю. Гольдберг, 2010 1

• СЕЙЧАС ВЫЛЕТИТ ПТИЧКА! 2

  • ПИСЬМО КУРТА ВОННЕГУТА-МЛ. УОЛТЕРУ МИЛЛЕРУ, 1951 - Перевод. Ю. Гольдберг, 2010 2

  • КОНФИДО - Перевод. М. Загот, 2010 3

  • ГЛУЗ - Перевод. Ю. Гольдберг, 2010 5

  • КРИЧАТЬ О НЕЙ НА ВСЕХ ПЕРЕКРЕСТКАХ - Перевод. E. Романова, 2010 7

  • ЗАКРЫТЫЙ КЛУБ ЭДА ЛУБИ - Перевод. О. Василенко, 2010 9

  • ПЕСНЯ ДЛЯ СЕЛЬМЫ - Перевод. О. Василенко, 2010 17

  • ЗЕРКАЛЬНАЯ ЗАЛА - Перевод. А. Криволапов, 2010 20

  • МИЛЫЕ МАЛЕНЬКИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ - Перевод. А. Криволапов, 2010 23

  • ПРИВЕТ, РЫЖИЙ - Перевод. А. Криполапов, 2010 25

  • КАПЕЛЬКА ЗА КАПЕЛЬКОЙ - Перевод. М. Загот, 2010 27

  • ИСКОПАЕМЫЕ МУРАВЬИ - Перевод. М. Клеветенко, 2010 30

  • СЛОВО ЧЕСТИ - Перевод. М. Клеветенко, 2010 33

  • СЕЙЧАС ВЫЛЕТИТ ПТИЧКА! - Перевод. А. Криволапов, 2010 34

  • КОРОЛЬ И КОРОЛЕВА ВСЕЛЕННОЙ - Перевод. А. Абдуллин, 2010 35

  • ТЫ ВСЕГДА УМЕЛ ОБЪЯСНИТЬ - Перевод. Н. Абдуллин, 2010 38

• Примечания 40

Курт Воннегут
Сейчас вылетит птичка!

Дань уважения Леонарду Баскину, © 2000 Kurt Vonnegut/Origami Express, LLC

ПРЕДИСЛОВИЕ
Сидни Офит
Перевод. Ю. Гольдберг, 2010

Читая сборник неопубликованных рассказов Курта Воннегута, я вспоминал о парадоксальных аспектах его личности. За всю историю литературы редкому писателю удавалось достичь в своих работах подобного сплава человеческой комедии с трагедией людской глупости - а уж тем более честно признать существование этого сплава в себе самом.

За годы нашей дружбы я не раз видел, что Курт страдает, однако он мужественно одолевал своих демонов, когда мы играли с ним в теннис и пинг-понг, сбегали на дневные киносеансы, шатались по городу, пировали в стейк-хаусах и французских ресторанах, смотрели по телевизору футбол и дважды в качестве гостей сидели в ложе на Мэдисон-сквер-гарден, болея за ньюйоркцев.

Присущий Курту мягкий, но одновременно язвительный юмор не покидал его на семейных торжествах, встречах писателей и во время нашей веселой болтовни с Морли Сейфером и Доном Фарбером, Джорджем Плимптоном и Дэном Уэйкфилдом, Уолтером Миллером и Трумэном Капоте, Кевином Бакли и Бетти Фридан. Думаю, не будет преувеличением сказать, что я, подобно другим друзьям Курта, воспринимал проведенное с ним время как ценный подарок, каким бы пустяковым ни был наш разговор. Часто мы ловили себя на том, что подражаем его веселой снисходительности по отношению к собственным причудам - и причудам остального мира.

Помимо юмора и благожелательной поддержки, которые он так щедро дарил друзьям, Курт Воннегут открывал мне свое мастерство рассказчика; его ироничные и иногда неожиданные наблюдения за людьми подчеркивали неоднозначность оценок того, что мы наблюдаем в жизни. Прогуливаясь по городской окраине после заупокойной службы по незамужней писательнице, всю свою жизнь посвятившей литературной критике, Курт сказал мне: "Ни детей. Ни книг. Мало друзей. - В его голосе сквозили сочувствие и боль. Потом он прибавил: - Похоже, она была не дура".

На праздновании восьмидесятилетия Курта бывший редактор журнала "Нью-Йорк-таймс бук ревю" Джон Леонард размышлял об опыте общения с Куртом и чтения его книг. "Воннегут, подобно Эйбу Линкольну и Марку Твену, большой весельчак, когда не хандрит, - заметил Леонард. - Он словно проводит какой-то невероятный прием джиу-джитсу, который кладет нас на лопатки".

Цирк добра и зла, фантазии и реальности, слез и смеха предоставляет Воннегуту отличную арену для его акробатических фокусов. Первый рассказ, "Конфидо", повествует о волшебном приборе, который способен стать собеседником, советчиком и утешителем для одиноких людей. Но - и в этом состоит оборотная сторона медали - Конфидо, читая мысли, с готовностью открывает слушателям худшие из их тайных обид, что приводит к болезненному недовольству жизнью. Автор ведет речь не только об опасностях психотерапии, когда пациент может слишком много узнать о себе самом, но и о серьезных нравственных последствиях надкусывания яблока с древа познания.

Курт положительно оценивал свое краткое знакомство с психотерапией, однако в этом сборнике часто звучат опасения, связанные с психиатрической практикой. Новелла "Сейчас вылетит птичка!" начинается с того, что рассказчик сидит в баре, рассуждая о человеке, которого ненавидит. "Позвольте помочь вам подумать об этом всерьез, - говорит ему сосед-бородач. - Все, что вам нужно, это спокойный и мудрый совет консультанта по убийствам…"

Странная история заканчивается старомодным неожиданным финалом в духе О. Генри, в который читателю верится с трудом, но разве можно устоять перед обаянием рассказчика, у которого безумный персонаж сообщает нам, что параноик - это "человек, который свихнулся наиболее умным способом, берущим начало в понимании того, что есть этот мир"? Это не просто прием джиу-джитсу. Это боевое искусство.

Другие примеры остроумия Курта и его искусства играть словами - это жесткие, но всегда исполненные юмора комментарии, которыми усеяны рассказы. "Глуз", название и тема одной из новелл, объясняется читателю внимательным, а иногда насмешливым рассказчиком как "глубочайшая задница". Затем нам сообщают, что выражение полезно "для описания неурядиц, возникших не по злому умыслу, а в результате административных сбоев в какой-либо большой и сложной организации".

Одним кратким предложением описывается погода в родном городе Курта Индианаполисе, который становится местом действия рассказа "Зеркальная зала". Несмотря на то, что первые слова предложения заставляют нас ждать красивого описания природы, в конце читатель вдруг видит, чувствует и слышит пронизывающий холод. "Осенний ветер, примериваясь к суровой зиме, закручивал смерчики из сажи и бумажных обрывков, не забывая тррррррррррррррррещать пластиковыми вертушками над стоянкой подержанных авто…" Двадцать четыре "р", по моим подсчетам. Вот они, звуковые эффекты прозы Курта Воннегута!

Один из немногих рассказов с несчастливым концом, "Милые маленькие человечки", позволяет увидеть то, что впоследствии будет привлекать читателей в Воннегуте как в романисте. В истории Курта отряд крошечных симпатичных человечков ростом с насекомое - полная противоположность огромным инопланетным чудищам из других фантастических произведений - прибывает к нам на корабле, формой и размерами напоминающем нож для разрезания бумаги. С этими испуганными существами и подружился продавец линолеума Лоуэлл Свифт. Но берегитесь! Способ, которым инопланетяне разрешат семейные затруднения Свифта, ужасен и непредсказуем. Непредсказуем! Хотя… Я должен был догадаться! Особенно если учесть, что главного героя зовут Свифт, а полая ручка ножа заполнена крайне чувствительными лилипутами.

Когда я спросил Курта, что, по его мнению, главное в писательском искусстве, которое он несколько лет преподавал в творческой мастерской университета Айовы, а также в Колумбийском университете и в Гарварде, он ответил: "Развитие. Каждая сцена, каждый диалог должны развивать повествование, а затем по возможности должна следовать неожиданная концовка". Элемент неожиданности также отражает парадоксальность мышления Курта. Когда все уже сказано и написано, непредвиденная развязка переворачивает рассказ с ног на голову и придает ему смысл.

Как рассказы Курта оказались "неопубликованными"? Вполне возможно, они не появились в печати потому, что по той или иной причине не удовлетворяли Курта. По свидетельству его сына Марка, а также литературных агентов и издателей, он постоянно исправлял и переписывал свои произведения. Несмотря на кажущуюся легкость и непринужденность стиля, Курт был искусным мастером, требовательным к себе и стремившимся к совершенству в каждом рассказе, каждом предложении, каждом слове. Я вспоминаю скомканные листы бумаги в мусорных корзинах его кабинетов в Бридж-гемптоне и на Восточной Сорок восьмой улице.

О том, к чему стремился Курт в своем творчестве, можно судить по одному из его правил сочинения беллетристики, которое он мне как-то привел: "Заставьте абсолютно незнакомого человека уделить вам время, но так, чтобы он или она не считали это время потраченным впустую".