Тридцатая застава 2 стр.

НЕОБЪЯВЛЕННАЯ ВОЙНА

Тревога

1

Капризная, непостоянная зима на юге. В середине февраля, когда на солнечных склонах холмов уже обозначились черные проталины и разомлевший от теплого дыхания весны снег в оврагах начал оседать под собственной тяжестью, вдруг задул порывистый северо-западный ветер. Затвердела снеговая корка, растаяли еще вчера струившиеся в воздухе весенние запахи. Серая пелена сплошных туч заволокла небо, завихрились в воздухе мелкие снежники. Подхваченные ветром, они пробивались во все щели, слепили глаза, жгли лицо, руки.

- Лютый и есть, как называют этот месяц на Украине. - вслух подумал начальник заставы старший лейтенант Кольцов. - Ишь, как метет…

Войдя в кабинет, он разделся, потер озябшие руки и занялся неотложными делами.

"И надо же было угодить сюда а такое время", - подумал старший лейтенант, тревожно прислушиваясь к завываниям метели за окном.

Хотя метель к вечеру разыгралась вовсю, но, собственно, не это его беспокоит. Кольцов не новичок в пограничной службе, знает, что в Дальневосточной приамурской тайге, на голых островах Тихого океана, в холодных лесах на финской границе, на берегах, затянутых льдом северных морей, - там куда тяжелее приходится пограничникам. Беспокоит другое: как покажут себя новички, его воспитанники из маневренной группы, прибывшие два дня тому назад на тридцатую? Ведь сегодня они впервые вышли в наряд. А вокруг все тонет в молочно-белой вихревой пыли - многочисленные холмы, кустарники, редкие деревца. Нужно хорошо знать границу, чтобы сориентироваться в снежной круговерти. От этих мыслей трудно сосредоточиться на главных вопросах текущей работы. Узкие, словно прищуренные темно-коричневые глаза начальника заставы все чаще отрываются от разбросанных по столу бумаг на заснеженные окна - хоть бы какой-нибудь просвет… Вспомнились слова комиссара отряда Шумилова после назначения:

"Смотрите в оба, старший лейтенант, участок трудный… Не повторите ошибки своего предшественника".

Комиссар мягко назвал ошибкой беззаботность прежнего начальника заставы. Вооруженные до зубов диверсанты под прикрытием тумана проскочили на рассвете Збруч и прорвались в тыл. Поднятая по тревоге группа во главе с политруком вышла на перехват и вынуждена была принять бой. Нарушителей, конечно, задержали, но дорого за это заплатили пограничники: ранены два бойца и политрук. После того и принял Кольцов заставу. Вместе с бывшим начальником отозвали и его помощника. Тяжело раненый политрук в госпитале, и все сложное хозяйство заставы с ее мелкими и большими заботами свалилось на плечи одного человека. "Хорошо, что старшина здесь парень толковый, авось управимся, пока пришлют политрука", - утешал себя Кольцов.

Ознакомившись с планом работы на ближайшее время, старший лейтенант задумался: на завтра назначена беседа с красноармейцами-новичками о боевой истории заставы. "А что я им скажу, если и сам здесь новичок? Придется попросить старшину…"

2

Пока начальник заставы размышлял над неотложными делами, старшина Алексей Федорович Тимощенко, взяв с собой новичка Кирилла Великжанова, проверял наряды. Нелегко в такую погоду ходить на лыжах: на глазах наметает сугробы.

"А каково-то нарядам? - волновался старшина. - Выдержат ли новички?"

Особенно беспокоил его правым фланг, стык с двадцать девятой заставой. Чертовски невезучее место! Именно там и происходили последние события. Это он, старшина, вот так при поверке обнаружил следы и поднял тревогу. До сих пор в душе такое чувство, будто виновен перед ранеными товарищами. Если бы нарушителей обнаружили при переходе речки, ничего бы не случилось. Года два тому назад кто-то из ребят, увлекавшийся повестями Гоголя, шутя бросил в сушилке, после наряда: "Это и есть то самое заколдованное место, которое описал Николай Васильевич. Не верите?" Пограничники посмеялись, а название прижилось. С тех пор между собой так и называли правый фланг: "заколдованное место". За все годы там чаще всего происходили нарушения границы.

Совершенно другие мысли у Кирилла Великжанова, который шел впереди. К лыжам, как все сибиряки, с детства привык, к метелям тоже. Да что там! И похуже случалось. А вот на такое ответственное задание впервые пошел. Три месяца служит, а границы до сих пор так и не видел.

"Эх, задержать бы шпиона! Будет о чем написать брагу! А к письму приложить вырезку из газеты - ведь в таком случае обязательно напишут… "Молодой пограничник Н-ской заставы Кирилл Великжанов оказался храбрым и мужественным защитником Родины, достойным сыном своего отца, отдавшего жизнь за революцию… В страшную пургу пограничник Великжанов вышел в наряд на охрану рубежей СССР и в жаркой схватке, не щадя своей жизни, задержал опасного диверсанта… Командование наградило Великжанова…"".

Чем его могли наградить, Кирилл не успел придумать: при спуске с очередного холма лыжи "запороли", обо что-то стукнулись, и боец зарылся головой в снег.

"Вот тебе и награда, растяпа, - мысленно обругал себя Кирилл, отряхиваясь и искоса поглядывая на старшину. - Сейчас начнет пилить…"

- Надо точно по лыжне идти, внимательно смотреть перед собой, - спокойно сказал старшина, когда боец встал на тропу.

- Так метет же, глаза залепляет… - попытался было оправдаться Кирилл, но тут же подумал: "Ведь метель и старшину не жалует", - и проглотил язык.

Тимощенко промолчал и пошел медленнее, пристально всматриваясь в еле различимые кусты вдоль линии границы.

Его невысокая, но плотная, широкоплечая фигура двигалась по холмистой поверхности ровно и, казалось, без всяких усилий.

- Когда же мы на границу выйдем, товарищ старшина? Все холмы да кусты…

- Это она и есть. Вон столб за кустарником - видишь? А за ним речка, - ответил старшина шепотом.

Но сколько ни всматривался Кирилл в снежную пыль, ничего не заметил. Пригнувшись, сделал несколько шагов к контрольно-следовой полосе, прикрыл ладонью глаза от метели, но и это не помогло. Ага, вон что-то темное обозначилось. Боец облегченно вздохнул: наконец он увидел границу! Может, там уже притаились нарушители и выжидают удобного случая, чтобы перебраться на нашу сторону?

За спиной послышался шорох. Кирилл вздрогнул и, круто повернувшись, схватился за винтовку. Перед ним стоял старшина. Он нагнулся и озабоченно осматривал маленький кустик.

"Что он колдует над ним? Кустик как кустик, - удивился боец. - Тысячи их тут…"

- Ты? - указывая на сломанную веточку, спросил Тимощенко.

- Вот еще! Нужна мне веточка, как…

Старшина ткнул лыжной палкой в кустик, и вторая ветка треснула.

- Видишь? А говоришь, не ты. Если не ты, то кто? Сама по себе не могла сломаться. Пройдет наряд, заметит. На границе всякую мелочь надо замечать, запомни! И сразу тревога: кто сломал? А вдруг нарушитель здесь прошел? Куда скрылся? Понятно? Учись ходить по-солдатски, не выноси далеко в сторону палки…

Все это было сказано тихо, ровным, спокойным голосом. Кирилл окончательно смутился: "Уж лучше бы выругал… Гляди, еще на вечерней поверке всей заставе расскажет…"

Кирилл чувствовал себя наказанным. Стыдно было в глаза смотреть.

"Вот тебе и веточка… Конечно ж, это я сломал. Эх, а еще собирался шпионов ловить… - скептически размышлял он. когда тронулись дальше. - Вон оно какое дело - на границе служить! Какая-нибудь никчемная веточка, и ту надо оберегать…"

Идти становилось труднее. Винтовка, гранаты, подсумок с патронами - все как-то потяжелело, мешало двигаться. В двух шагах прошел мимо лежавших в снегу повара Денисенко и инструктора служебных собак Селиверстова и не заметил их.

- Вот это-и есть наш правый фланг, - тихо сказал старшина, возвращаясь к месту, где залег наряд, - А теперь отдохнем малость - и на заставу…

- Що це ти, Кирюша, наче курча в дощ? - насмешливо пробубнил украинец Денисенко. Старшина сердито хмыкнул, покосился на него, и тот прилип глазами к биноклю, усердно осматривая свой сектор.

Когда подходили к заставе, начало темнеть. Дорога шла на подъем. Великжанов напрягал последние силы, чтобы не отстать, хотя старшина, казалось, совсем не спешил.