Профиль
В последний раз отец Анельки уехал десять дней тому назад улаживать дела. Недавно он договорился о продаже леса и получил три тысячи рублей задатку. Но на лес этот установлены сервитуты[1] , от которых помещик рассчитывает освободиться в день святого Яна. Если крестьяне не откажутся от своих прав на лес, он его продать не сможет и тогда лишится имения, — по правде говоря, порядком обремененного долгами. Это немцы заключили с ним полгода назад такую сделку, и он, беспечно смеясь, скрепил ее своей подписью, уверенный, что авось как-нибудь все уладится.
Хорошее словечко «авось»! Но Анелька пока еще мало смыслит и в словах и в делах.
Вот и теперь ее отец уехал кончать дело о лесе с крестьянскими уполномоченными. И все устроил: в день святого Яна должен прибыть чиновник, чтобы присутствовать при окончательном уговоре с крестьянами. Мужики как будто согласны за отказ от своих прав на лес получить по три морга земли на каждый двор, так что все будет в порядке.
По этой причине помещик, пан Ян, не торопился домой. Июнь был в разгаре; так поздно в хозяйстве уже все равно ничего не наладишь. И он решил сперва покончить с лесом, а потом уже приняться за остальное. Пока же ему во что бы то ни стало нужно было повидаться с родственником, уезжающим за границу, и дать несколько советов приятелю, который собирается жениться.
Помещик был человек беспечный. Так по крайней мере утверждали местные педанты. Любое важное дело он готов был бросить ради приятного общества, а чтобы оградить себя от беспокойства отдал бы все на свете. Какой-то внутренний голос шептал ему, что все «образуется» без его участия: с детства он привык к мысли, что людям его круга не пристало погрязать в труде и будничных делах.
Развлекаться, блистать светскими талантами, острить и поддерживать аристократические связи — вот в чем видел он смысл жизни. Иного он не знал и, быть может, по этой причине за какие-нибудь пятнадцать лет спустил собственное состояние, а теперь принялся за приданое жены.
Со временем (когда укрепятся пошатнувшиеся общественные устои) он надеялся вернуть все. Каким образом? Если бы у него об этом спросили, он только улыбнулся бы в ответ и перевел разговор на другое.
Людям его круга это было, как видно, понятно, а остальным все равно недоступно. Так к чему же пускаться с ними в пустые разговоры?
Бывают семьи, где мужья, в силу своего воспитания и положения в обществе, никогда не снисходят до прозаических дел, но их выручают жены, энергичные и благоразумные. К несчастью, жена пана Яна этими качествами не обладала.
Пани Матильда, мать Анельки, во времена цветущей молодости отличалась незаурядной красотой, кротким нравом и всем тем, что ценится в высшем обществе. Она умела одеваться, принимать гостей, играть на фортепьяно, танцевать и болтала по-французски лучше, чем на родном языке. В первые годы замужества она жила как в раю, муж обожал ее. Позже, когда «освященная законом» любовь пана Яна к супруге несколько поостыла, пани Матильда повела себя как примерная жена. Целыми днями сидела она дома и скучала, пытаясь скрасить свое существование всеми доступными, но безусловно добродетельными способами. В конце концов она стала хворать и вот уже три года жила, окружив себя склянками с лекарствами.
Тем временем муж-вертопрах не сидел дома. Иногда он заглядывал домой и просил жену подписать какую-нибудь бумагу. Та жаловалась ему на свое одиночество, на отсутствие комфорта, но муж всякий раз обещал, что после святого Яна все переменится к лучшему, и, успокоенная этим, она подписывала все, что он хотел.
Крестьяне видели помещицу только в костеле. На кухне она никогда не показывалась. Мирок ее был ограничен стенами дома да парком, куда она изредка выходила.