Дочь солдата

"Дочь солдата" - повесть о девочке Верке, обыкновенной девочке с необычной судьбой.

Совсем маленькой ее нашли советские солдаты в фашистском лагере смерти. Они дали ей имя, а днем ее рождения стал день спасения из лагеря. Кто ее мать, кто отец? Никто этого не знает… Но Верка не сирота. Ее воспитывают добрые и отзывчивые люди - старый коммунист Николай Иванович, считающий себя по праву солдатом партии, и Екатерина Кузьминична.

Из большого города Верка попадает в глухую северную деревню, где и развертывается действие повести. Верке приходится нелегко, пока она успевает "заработать авторитет" у своих новых друзей. Маленькая горожанка учится труду - вместе с другими сельскими школьниками боронит пашню, помогает телятницам на ферме. В деревне Верка проходит и немалые жизненные испытания.

Повесть предназначена для детей среднего возраста; она выходит третьим изданием.

Иван Дмитриевич Полуянов - автор нескольких книг для детей, член Союза советских писателей РСФСР.

Содержание:

• Глава I. Прощайте, милые заборы… 1

• Глава II. "А живем мы рогато…" 3

• Глава III. Первый разбойник 3

• Глава IV. Праворучницы 5

• Глава V. Лунки и самотек 7

• Глава VI. В телятнике 8

• Глава VII. В метель 10

• Глава VIII. По путику 11

• Глава IX. По-родственному 12

• Глава X. В "Гвардейце" праздник 14

• Глава XI. У Верки температура 15

• Глава XII. Самотек 17

• Глава XIII. Ответ Петра Шереметьева 18

• Глава XIV. Племенное ядро 19

• Глава XV. Костер 21

• Глава XVI. Гвардейская бригада 23

• Глава XVII. Горе 24

• Глава XVIII. Скрипка поет под елью 25

• Глава XIX. Одры 26

• Глава XX. Плотина 28

• Глава XXI. Трудовая книжка 29

• Глава XXII. Сенокос в Суземе 31

• Глава XXIII. Буря 32

Иван Полуянов
ДОЧЬ СОЛДАТА

Глава I. Прощайте, милые заборы…

Наверное, дядя вбивает последние гвозди, заколачивая ящик с посудой. Тарелки, обложенные стружкой, бренчат жалобно и глухо. Будто им тоже не хочется уезжать. У Верки после ударов молотка вздрагивают ресницы. Она притворяется, что спит.

До сна ли?

Там не будет заборов…

Мир становится шире, дивно преображается, если смотреть на него с высоты забора и болтать босыми ногами.

Заборы, заборы… То покосившиеся, выцветшие и серые от дождей, то новые, в золотых потеках смолы. Заборы, где известна любая щель или оторванная, висящая на ржавом гвозде доска. Скажем, собирают ребята армию - щель в заборе поможет. Все, что надо, найдешь за забором. Знаете, какие рейки свалены кучей возле столярной мастерской? Рейки - обрезки досок. Они длинные, чуть постругаешь ножом - готово копье. А то и шпага. Что вы, не рейки - сущий клад. И нашла клад Верка, не кто-нибудь. И не забыть ей, как за смекалку и находчивость ее избрали мушкетером. Целый день была Арамисом. Щеголяла в дядиной старой шляпе, в лыжных шароварах и резиновых сапогах. Подвернула голенища сапог - чем не ботфорты!

Дымит труба завода. Грохочут, лязгают цепями бревнотаски элеваторов. Звенят циркульные пилы… Все это за- заборами! Там на километры раскинулась биржа: рядами стоят штабеля свежераспиленных досок, и воздух, как в сосновом бору, напоен запахом смолы, и по деревянным мостовым бегают долговязые мотовозы, сигналят: "ку-ку! ку-ку!". Точно кукушки…

Ах, заборы… Хочешь побегать по бревнам и плотам, которыми забита река у лесозавода чуть не до фарватера, - опять ищи в заборе лазейку. Хочешь проводить пароход, стоящий у причала под погрузкой, - лезь через забор. Лезь, не раскаешься. Увидишь, как звено за звеном ползет в клюз якорная цепь, ржавая, с налипшими на нее водорослями, потом покажется якорь, потом пароход отвалит, загудит, прощаясь на долгие месяцы с родным берегом:

- У-у-у!

Это ничего, что сейчас зима. За зимой придет весна. За весной будет лето. И будут заборы.

Не будут…

И все оттого, что у дяди сердце. Дядя скрывал, что у него сердце. И было так: он ушел утром по гудку на работу, а вернулся домой две недели спустя - из больницы. Постаревший, сгорбленный и грустный. Не снимал пижамной курточки и, заложив руки за спину, все ходил, ходил по комнате. Он потирал подбородок и смотрел на себя в полосатой пижаме в зеркало:

- Арестант! Одно званье, что пенсионер!

Стало в квартире тихо-тихо. Верке после школы было тяжело возвращаться домой - в эту тишину.

Дядя вздумал посещать докторов: он просил вернуть его на завод. Никакого результата! Отказали доктора…

Он занялся работой по дому: чинил, паял, и, как прежде, запахло от его рук железом, машинным маслом. Он повеселел. В холщовом фартуке поверх комбинезона часами выстаивал у верстака, напевал революционные песни:

Наш паровоз, вперед лети,
В коммуне остановка…

Отремонтировал и направил мотор своего катера, починил тете старые кастрюли, ведра, соседке даже вылудил самовар. Но это продолжалось недолго. Дядя заскучал. Инструмент валился у него из рук.

По привычке он поднимался утром с заводским гудком.

И все шелестели по комнате тихие шаги. Туфли у дяди меховые, на нерпичьей коже.

Бывало, раньше мечтал чаще ездить на рыбалку на Сухое море - залив Белого моря. А теперь никуда не ездил…

- Арестант! Как в клетку заперт… Дышать нечем!

Однако свет не без добрых людей.

Тете порекомендовали "коренным образом изменить обстановку". Она ухватилась за этот совет. Дядя ее поддержал, что было неожиданно. Дядя предложил деревню. У себя на родине он не бывал лет двадцать. "Снять в деревне избу - и будет как дача", - сказал дядя.

Тетя не перечила, хотя выбор дяди ей не понравился: и путь дальний, и место глухое - самый что ни на есть медвежий угол.

Выстукивает молоток на кухне:

- Едем! Едем! Едем!

Дверь Веркиной комнаты приотворена. Все слышно.

- Куда тебе столько книг, Николай Иванович? Инструменты к чему?

- Почему да зачем… - ворчал дядя. Наверно, в зубах у него гвоздь. - Книги - технические справочники. Мало ли, вдруг понадобятся… Довольно, Катя, чинить допросы. Я же не проверяю, сколько ты кастрюль взяла. Сборы у тебя точно на Северный полюс.

- Что ты затеваешь? А девочка? Мы за нее перед государством отвечаем…

Верка закусила губу, уткнувшись в подушку.