Профиль
Такого он не ожидал; его желудок будто перевернулся, а кишки подпрыгнули и оказались в груди; его тошнило. Тяжело дыша, он снова приблизился к фигуре, осветил ее фонариком и осторожно дотронулся до висевшей руки. Рука была не слишком холодная и не влажная, как пишется в книгах, просто прохладная. Пожалуй, уж лучше была бы ледяная. Почему-то это едва ощутимое тепло было отвратительно.
Он взял себя в руки. Его дело не фантазировать, а решить, с чего начать. Совершенно ясно – человек мертв; бессмысленно стоять над телом, лучше как можно скорей связаться с полицейским участком в Ханборо. Он вывел велосипед на дорогу, вскочил на него и помчался на другой конец лужайки, к дому со строгими кисейными занавесками и аккуратными клумбами, над входной дверью которого на узкой доске красками было написано:
ОКРУЖНАЯ ПОЛИЦИЯ.
Войдя, он стал пробираться к телефону, стараясь ступать как можно тише, чтобы его жена, которая спала наверху, не проснулась и не позвала его. Не то пришлось бы все ей рассказать, а она ждала первенца и неважно себя чувствовала.
Он поднял трубку, размышляя, правильно ли поступил, бросив труп посреди деревни. Пожалуй, не слишком.
Ответил дежурный сержант. Дикенсону было странно слышать, как твердо звучал его собственный голос, потому что на самом деле он был малость не в себе, и неудивительно. Он все рассказал с предельной бесстрастностью, но в ответ дежурный сержант воскликнул далеко не столь бесстрастно:
– Что?! – а потом: – В колодках! – и наконец: – Послушай, а ты уверен, что он мертв?
Но констебль Дикенсон был совершенно уверен, и, когда дежурный услышал про кровь и про рану в спине, недоверчивые восклицания смолкли и он коротко сказал:
– Хорошо. Беги туда и смотри, чтобы никто не притрагивался к телу. Инспектор и «скорая помощь» прибудут мигом…
– Погодите минутку, сержант, – сказал констебль, ему не терпелось рассказать все, что он знал. – Я опознал этого человека – это мистер Верикер.
– Кто? – переспросил сержант.
– Верикер. Джентльмен из Лондона, который купил коттедж «Риверсайд». Он приезжает на выходные.
– А! – рассеянно произнес сержант. – Значит, не местный.
– Не совсем, – согласился констебль. – Но я не могу взять в толк, почему он оказался ночью в колодках. Да еще в вечернем костюме.
– Ладно, отправляйся назад и следи за всем, пока не появится инспектор, – сказал сержант и повесил трубку.
Дикенсон слышал, как что-то звякнуло, и это его разочаровало, потому что теперь, когда он пришел в себя после нервного потрясения, он уже видел некоторые странные обстоятельства этого убийства, и ему хотелось обсудить их с сержантом. Но делать нечего, пришлось подчиниться приказу; он повесил трубку, вышел на цыпочках из дома и направился к ограде, у которой оставил свой велосипед.
Вернувшись к колодкам, он нашел мертвеца, лежавшего в том же положении. Видно, никто не приходил с тех пор, как констебль ушел, и, осмотрев с помощью фонаря землю в надежде обнаружить какую-нибудь улику или следы, констебль прислонился к дереву и попытался до прихода инспектора самостоятельно разгадать эту загадку.
Ждать пришлось не слишком долго, вдалеке послышался шум мотора, и через несколько мгновений к лужайке подъехала машина, из нее ловко выпрыгнул инспектор Джеррольд и повернулся, чтобы подать руку полному господину, в котором констебль признал полицейского хирурга, доктора Хоука.
– Ну что? – оживленно спросил инспектор. – Где тело, Дикенсон? А! Вот! – Он подошел к скамье и осветил фонариком неподвижную фигуру. Хм! Похоже, доктор, вам здесь делать почти нечего. Посвети фарами сюда, Хилл. Вот так лучше. Нашли его в том же положении?
– Нет, сэр, не совсем. Он сидел прямо, то есть, точнее, завалившись вперед – не знаю, понятно ли я говорю.